Хам с тремя образованиями

Этот материал был бы уместен к профессиональному празднику журналистов — как наглядный пример того, что хлеб работников пера не такой легкий, как иногда кажется читателю. Зачастую задачи, которые ставит перед собой журналист, или поручения редакции остаются невыполненными. И вовсе не по вине пишущего...

В середине октября глава Ржева А.Харченко на пресс-конференции для журналистов городских газет сообщил, что промышленные предприятия города остро нуждаются в квалифицированных специалистах-металлообработчиках: токарях, фрезеровщиках, шлифовщиках, а также конструкторах. Вот и решил я встретиться с кем-нибудь из славной когорты рабочего класса или инженерного корпуса для популяризации этих профессий, тем более, что сам когда-то не один год крутил гайки и стоял у кульмана. Надо же хоть чем-то помочь родной промышленности...

Дальше читатель поймет, почему автор этой публикации не приводит имен и даже не называет предприятие, которое посетил. Зачем дискредитировать коллектив из-за одного «героя»? Тем более, что предприятие это одно из крупнейших и успешных в городе, а сам герой категорически возражал против упоминания его имени в газете. Позже стало понятно, почему...

Руководитель подразделения — вежливый, обходительный человек средних лет — встретил меня на проходной, помог оформить пропуск и по пути в отдел сообщил, что торопится на совещание по качеству продукции. А потому не имеет возможности со мной побеседовать. Однако пообещал познакомить с высококлассным конструктором, ветераном предприятия, Меня это вполне устраивало — беседы с начальниками давно навязли в зубах читателей, а вот рядовые работники редко фигурируют в прессе.

И вот я в отделе. Большое помещение, заставленное кульманами, на длинном столе два компьютера. За чертежными досками несколько женщин, рядом с рабочим местом моего будущего собеседника трудится молодой человек — явно недавний выпускник вуза.

А вот и будущий герой публикации. Благообразный мужчина запенсионного возраста, гладко зачесанные седые волосы, придающие их владельцу благородную осанку и ученый вид. «Повезло! — подумал я, — настоящий спец!». Начальник , что-то буркнув, исчез, не обращая внимания на то, что его подчиненный протестующе замахал руками, едва узнал, что я из газеты.

Так часто бывает. Человек излишне скромен и его смущает внимание прессы. Встречаются и такие, особенно знаменитые, кому журналисты надоели частыми посещениями. Мой собеседник явно не относился ни к одной из этих категорий, так как, едва ушел начальник, предложил мне раздеться и присесть. Он был из третьей категории — эти любят покрасоваться, демонстрируя неприятие славы, но страстно желают прославиться, причем любыми способами. Искусство журналиста заключается в том, чтобы суметь разговорить любого их них и добыть требуемый материал.

Я и начал беседу с учетом особенностей характера людей третьей категории, падких на лесть. Здесь главное не переборщить — лесть должна быть тонкой, едва заметной. Мой прием сработал сразу: собеседник начал говорить, но перед этим потребовал выключить диктофон и убрать блокнот и ручку. Требования интервьюируемого для журналиста закон. Я отложил диктофон за спину, на компьютерный стол, закрыл блокнот. Досадно, что писать придется по памяти, а это трудно.

И вдруг из уст моего ученого, благородного собеседника полился отборный мат. Нет, он не ругался на меня или кого-нибудь поблизости. Мат для него был естественной частью речи, привычной и органичной.

Признаюсь, я опешил. Такого в моей журналистской практике еще не бывало! Ну, случалось, где-нибудь на стройке кто-то из грузчиков подшофе позволит себе одно неосторожное выражение в присутствии прессы или начальников. Ну, обронит кто-нибудь матерное словечко в доверительной мужской беседе без свидетелей. Но такое! Рядом работали женщины и слышали каждое его слово! Самое удивительное, они никак не реагировали на мат коллеги, чувствовалось, что давно привыкли к хамству «незаменимого» и вконец обнаглевшего от вседозволенности конструктора. А тот, упиваясь собственной неуязвимостью, демонстративно повышал голос, чтобы все в помещении слышали, какой он «смелый, бесстрашный и независимый», явно рассчитывая на то, что его станут больше уважать.

Поначалу мне показалось, что я попал в какой-то бомжатник или медвытрезвитель. Но, нет. Мой собеседник был трезв и явно контролировал эмоции. Он считал, что все нормально, начал рассказывать о своей жизни, клял последними словами неких «бандитов» из Самары, обосновавшихся на пятом этаже, и даже сделал экскурс в историю, сообщив, что жителей Самарской губернии раньше называли не иначе, как «б...и из Самары». Досталось и мэру Ржева, который еще в советские времена посетил подшефный колхоз, где мой собеседник — суперспециалист с тремя образованиями (техникумом и двумя институтами) — собирал картошку. Но больше всего яда конструктор вылил на прессу: там все вруны, которые только и ждут, как бы воспользоваться именем и мыслями его, великого. И на этом хорошо заработать. Он не принял к сведению, что в лучшем случае, я «заработаю» на публикации 150 рублей, и вовсе не деньги побудили меня написать о конструкторах...

Конечно, в моей журналистской практике случались неудачные интервью. Следствие — отсутствие публикации. И эту встречу я поначалу решил присоединить к списку неудачных. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что в данном случае хаму надо дать отпор, если его коллеги не в состоянии это сделать. Надо помочь бедным женщинам, покорно терпящим выходки зарвавшегося спеца. А заодно поставить перед выбором руководителей предприятия: что им дороже — морально-психологический климат в коллективе или горе-специалист, озлобившийся на весь мир за то, что оказался неудачником, несмотря на все свои дипломы и знание иностранного языка. Не понимает ведь конструктор, что принципиальность и честность невозможно проявить с помощью мата, а образованность вовсе не означает наличие культуры. Образованные хамы — не такая уж редкость в нашей действительности. Причина жизненных неудач моего собеседника, без сомнения, кроется в нем самом, а не в людях, его окружающих.

Читатель может спросить: что же удерживало меня от того, чтобы в самом начале встречи встать и уйти? Хотите верьте, хотите нет, но в словах матерящегося спеца слышалась какая-то болезненно-уродливая правда о состоянии нашего сегодняшнего общества. Он был как бы невольным выразителем того, о чем думают сейчас люди. Признаюсь, мне было немного не по себе. Ведь таких людей, вернее, так же думающих (но молчащих) в России многие миллионы. Стоит только появиться достойному лидеру, который укажет выход накопившейся в народе разрушительной энергии, и произойдет такое, что революция 1917 года покажется детской забавой. Всему ведь наступает предел.

Вернувшись домой, обнаружил, что клавиша выключения диктофона не сработала. И хотя он во время беседы был далеко за моей спиной, сквозь шум и помехи можно разобрать слова моего собеседника. В том числе и непечатные. Но данное слово — закон. Я не называю имени конструктора и не намерен как-то использовать диктофонную запись. Достаточно того, что сотрудники предприятия, прочитав публикацию, сразу узнают своего коллегу, а остальные читатели «Были» просто сделают выводы и поразмышляют о нашем житье-бытье.