"Дни, в которые..." "Смуглянка"

61 раз страна отмечала 9 мая. Где-то за час до праздничного парада в телестудии ОРТ Илью Резника попросили прочитать его новое сочинение. И вот, читая стихи «Дети войны», этот, всегда блистательный, похожий на аристократа, светский лев, как ни старался, не смог сдержать слез — он вспоминал свое блокадное детство.

А по эту сторону экрана плакала я. Как оказалось, плакали моя соседка, и знакомая, и… Я подумала: сколько же нас, детей того времени, не только по России, но и всему бывшему Союзу, все еще не могут забыть и никогда не забудут военное детство…

Воспоминания наши порой тяжелы, горьки, но светлы и святы.

Дорогая мама, я помню твои глаза отчаяния: ты готова была отдать голодному ребенку последнее, но как часто в нашем доме не было даже крохотного кусочка хлеба. И тогда ты начинала: «В некотором царстве, в некотором государстве…» — и больше не было войны и голода, я уносилась в волшебный, сказочный мир, где жили Золушка и добрая Фея, успокаивалась и засыпала.

А как мы с войны ждали нашего отца! И даже когда пришло извещение, что он пропал без вести, ждали, ждали и ждали, надежда не покидала нас.

— Мама, расскажи какой был папа, как он любил меня, как брал на руки…

Мне было важно знать все о моем отце. Ведь он для меня был героем, он сражался за нашу Родину. Мы были совсем малы, но нас уже научили любить и гордиться своей Родиной. Вера в чудо непреодолимо жила в матери.

— Представь, — говорила она, — вот сидим мы с тобой, и вдруг дверь открывается…

Я начинала хлопать в ладошки, кричала: «И входит наш папа». Но дверь не открывалась и чуда не следовало. Наш отец не вернулся с той проклятой войны. Именно так ее называли все женщины того времени.

С победой стали возвращаться домой воины. На улице моего детства, от переулка до переулка, было 18 домов. С войны вернулся один мужчина — это был отец моей подруги. Нам, детям, было интересно: как бывает, когда с войны отец возвращается домой? Это был дом, в котором много радости: счаст­лив папа, счастьем светились мама и все пятеро их детей. В этом доме, казалось, даже кошка улыбается от счастья.

Но однажды, рано утром, и в наш дом неожиданно постучали. Вошел солдат, он был удивительно похож на Алешу Скворцова из фильма «Баллада о солдате». Это был Иван Павлов, младший брат моего отца. Такой же юный и обаятельный.

Худенькая, остриженная наголо после болезни, я стояла в сторонке и наблюдала, как взрослые обнимались, смеялись и плакали. Здесь были радость встречи и боль утрат.

— Неужели это моя племянница? Такая большая, а была совсем крошкой.

Он взял меня на руки, обнимал и все смотрел и смотрел на меня. Ведь я была дочерью его любимого брата. На столе появились буханки хлеба, тушенка, сахар и бутылка водки.

Я сидела на коленях у моего дяди Вани, одной рукой обнимала его за шею, а во второй у меня был кусок хлеба, намазанный фронтовой тушенкой. Знали бы вы, как это вкусно!

Взрослые сидели за столом, говорили о войне, вспоминали довоенную жизнь. И вот в это самое время из черной тарелки-радио грянуло:

Раскудрявый клен зеленый лист резной,

Я влюбленный и смущенный пред тобой.

— Как же я люблю эту песню! — сказал дядя.

В моем детском восприятии это была самая замечательная, самая победная песня весны 1945 года. Она была очень популярна и любима всеми.

Моему дяде не терпелось быстрее добраться до дома, он уговорил маму отпустить меня с ним.

Этот день впечатался в мою детскую память навсегда: мне запомнилось и солнечное удивительно-голубое небо, и одуванчики, желтенькие, как солнышки. Они росли всюду. И мое радостное восторженное состояние. Мы не стали ждать поезда, забрались в пустой вагон товарняка, и он помчался. Закутанная в солдатскую гимнастерку, я сидела на полу вагона и держалась за вещмешок. Сильный весенний ветер врывался в сквозные открытые двери и, как живой, метался по пустому вагону. Казалось, вот сейчас он схватит меня маленькую, как пушинку, и унесет далеко-далеко.

Я сидела тихонько и не сводила глаз с моего обожаемого дяди. Молодой, красивый, он стоял в проеме двери, улыбался, кивал мне и пел свою любимую «Смуглянку». Мимо мелькали поля, леса и деревеньки, а он все смотрел и смотрел на родные края, ведь он так давно не видел их...

Уже давно нет моего любимого дяди Ивана Павловича Павлова, но когда звучит «Смуглянка», я всегда вспоминаю того молодого солдата.

Почему же мы не можем сдержать слез, сидя у телевизоров 9 мая?

Да, мы не держали в руках оружия, не совершали подвигов, у нас нет наград, но мы наравне со взрослыми испытали на себе всю тяжесть той жестокой войны. Это через наши маленькие сердца прошли страдания, боль и слезы наших матерей. Это мы могли погибнуть от вражеских пуль и снарядов, умереть от болезней, истощения и голода, как тысячи наших сверстников. Сколько людей тверской земли могли бы вспомнить трагические и горькие страницы своего детства. Но мы выжили. 9 мая — это и наш праздник! Было у нас тяжелое детство, а теперь тяжелая старость — это опять говорят те, чьи отцы не вернулись с войны. И это несправедливо.

Дети войны — теперь часто больные люди — заслужили немного тепла и внимания со стороны государства.

Подрастает четвертое послевоенное поколение. Возможно кому-то покажутся пафосными и сентиментальными мои строчки, но все было именно так. Меня поймут мои современники.

З. Вишневская, дочь пропавшего без вести.