Долгие беседы со стариком Иммануилом

Ведь говорил ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита».

Человек , прочитавший бессмертное (избитый, без сомнения, эпитет, но по-другому не скажешь) произведение М. Булгакова «Мастер и Маргарита» несколько раз вдоль и поперек, наверняка безошибочно догадается, о ком идет речь в эпиграфе. Да, именно о «старике Иммануиле» Канте, с которым Воланд как-то беседовал за завтраком о существовании Бога. Вот и мне в силу ряда причин (весьма, впрочем, банальных) пришлось как-то обратиться к трудам немецкого философа. Конечно, беседовать с Кантом за завтраком мне не пришлось, «по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя».

Посему пришлось отправиться в одну из библиотек. Я набрал себе книг по другим дисциплинам и как-то забыл про то, что нужно взять еще и Канта. Подхожу к библиотечной стойке и обнаруживаю, что книг у меня уже ровно пять — больше на дом брать не положено. «Эх, — размышляю вслух, — мне ведь еще нужно было взять Канта, но теперь его не дадут».

«Хотите почитать труды Канта? — спрашивает библиотекарь, услышав мое лепетание под нос. — Ну, если вы действительно его возьмете на дом, то мы лично для вас отступим от правила о количестве книг и разрешим взять шесть». Удаляясь в недра библиотечного помещения, словно оперная дива, готовая тут же выйти на повторный поклон, она спустя некоторое время выплывает, светясь радостью и, как кажется, едва заметным злорадством. Слегка заваливаясь на один бок, несет в руке книгу. Толщиной с два или три кирпича. «Пожалуйста», — улыбка в тридцать два зуба. «Спасибо», — да, старик, отказываться поздно.

Дома рассматриваю это чудо — 1462 страницы, первый раз вижу книгу такой толщины! Особые приметы — единственная запись в читательском листке о сроке сдачи книги (моя фамилия, разумеется), штемпели нескольких библиотек. Значит, книга побывала в нескольких библиотечных фондах, кочевала туда-сюда, но так и не была востребована (пока не появился я). Самое интересное, книга содержит краткое изложение (так называемые пролегомены) некоторых трудов И. Канта, выполненное им самим, дабы подготовить читателя к полному и существенному рассказу. В книгу входят сжатая «Критика чистого разума», «Критика практического разума», труды по метафизике и прочее. За несколько недель я одолел едва ли десятую часть пролегоменов.

Зайдя в следующий раз в библиотеку (Спросите — зачем? Продлить книгу), обнаружил, что меня там запомнили. Еще стоя в дверях, увидел расплывшуюся в улыбке библиотекаршу. «Ну, и как Кант?» «Ничего, потихонечку, беседуем после ужина».

Некоторое время книга лежала у меня на работе, вскоре к ней началось паломничество сослуживцев, сопровождаемое ахами и охами. Представительницы женского пола говорили, что труд И. Канта может выступать отличным фильтром молодых людей. Для этого девушка просто должна выйти с таким фолиантом на улицу. «А, — говорю. — Это значит, что если такую книгу нести в руках, подходить знакомиться будут только интеллектуалы, а остальные побоят­ся?» «Нет, все будут бояться. Книга-то тяжелая».

Вот такой случай связан у меня с книгой. До сих пор она стоит у меня на почетном месте на полке. Закладка торчит из нее, разделяя на две далеко не равные части (гораздо ближе к началу). Так что беседовать с И. Кантом мне предстоит долго.

И. Хакимов.