Путешественница. Рассказ-быль

Сибирь и сибиряки — эти два слова с детства вызывали во мне уважение и какую-то надежность. Такую уверенность укрепляли встречи с дядькой-сибиряком, когда я девчонкой гостила у бабули в деревне Буденовка Максатихинского района. Дядька Иван приезжал туда летом в отпуск. Славился тот район реликтовыми хвойными лесами, но был глухим и бездорожным. Одним словом, глухомань. Меня всегда удивляло, что дядька из сибирской тайги едет в отпуск опять в лес, на что он смеялся и говорил, что в шахте, где работает, деревья видит только в крепеже.

Лето выдалось холодным и дождливым. По такому случаю местные жители ходили в валенках с галошами и телогрейках, именуемых в народе фуфайками. Дядька же Иван шествовал по улице босиком и в майке, от него валил пар. Вы­глядело это забавно.

В деревне был клуб и довольно большая, по моим детским представлениям, библиотека. Дядька ходил туда за книгами. Читал он с упоением и быстро, так что эти походы были регулярными, дня через три-четыре, но странными. Приносил он, как мне казалось, одну и ту же книгу — в синей коленкоровой обложке. Желая уличить его в плутовстве, я поинтересовалась: почему он носит одну и ту же книгу? Дядька удивился, но потом, сообразив, объяснил, что это собрание сочинений его земляка-сибиряка Шишкова.

— Интересно? — спросила я.

— А вот послушай…

Он стал читать отрывки из романа «Угрюм-река».

Тогда-то и началось мое знакомство с писателем Вячеславом Шишковым, которое со временем переросло в прямое обожание. Повзрослев и ближе познакомившись с творчеством и биографией писателя, приятно удивилась, что Шишков — наш земляк, из Бежецкого района. Это вызвало еще больший интерес к его произведениям.

Молодость моя проходила в годы тотального дефицита, в том числе и книжного. Приятельница мамы, зная мою тягу к Шишкову, подарила книгу рассказов этого автора. Начались не знакомства, а очередные встречи с литературными героями, описаниями мест, где происходили события. Я вновь смеялась над Петром Ивановичем из рассказа «Смерть Тарелкина», сопереживала Верочке и Павлику из «Да здравствует жизнь!». «Его зелено-голубые глаза с мудрым лесным огоньком светятся из-под густых бровей весело и лукаво» — так описывал Шишков таежного волка — Леонтия Бакланова.

Прочитана книга была на одном дыхании. Затем на повороте обложки я поставила дату и написала: г. Ржев.

Долго стоять на полке без дела книге не пришлось. Приехавшая в гости из Ленинграда родственница перед сном стала читать эти рассказы.

Отпуск закончился, а книга не была дочитана. Родственница попросила взять ее в дорогу. Я боготворила Ленинград, поэтому разрешила, но с условием, что книга будет возвращена с пометкой: г. Ленинград. На том и порешили.

Примерно через месяц родственница в телефонном разговоре сообщила, что пришлет книгу с проводницей поезда Ленинград — Адлер. В силу обстоятельств к поезду я опоздала. Буквально вылетев на перрон, увидела отходящий состав. Машинально помахала ему вслед, как будто проводила кого-то родного.

Шли годы. Наступило время перемен. Многие занялись торговлей. Продавали что можно и что не нужно. Как-то в выходной день я возвращалась с базара и, проходя мимо торгового ряда, боковым зрением улавливала предлагаемый товар. Вдруг промелькнуло что-то, как мне показалось, знакомое. Я вернулась. Бабулька торговала, что называется, «барахлом», а в стороне лежали учебники русского языка, химии за 10 класс и какая-то потертая книга. Взяла ее и открыла. Каково же было мое удивление, когда на развороте увидела свою пометку. Дыхание сбилось, в носу защекотало, глаза увлажнились.

Бабулька как могла «рекламировала» свой товар, упоминая дочку, зятя, а я и без ее уговоров уже протягивала нужную сумму. По дороге домой не раз ловила себя на мысли, что мои ноги движутся в ускоренном темпе. Наконец, я дома. Нет, не бросилась сразу осматривать свою книгу, сознательно оттягивая свидание с «путешественницей». Вечером в тишине началось безмолвное повествование.

Родственница выполнила обещание и оставила в книге запись: Ленинград. А дальше… Адлер, Тайга. Тайга — был ли это населенный пункт или ее величество тайга, понять невозможно. Но временной промежуток — около пяти лет — давал пищу для размышлений. Неужели книга побывала в тех местах, где жил и работал В. Шишков? От этих мыслей книга стала мне еще ближе.

Были другие записи, из которых сделать вывод о времени и месте не представлялось возможным.

Две последние пометки — Москва и Осташков. Позже я пожалела о том, что не расспросила старушку, откуда у нее книга. Да имеет ли это значение? «Путешественница» вернулась ко мне.

Далее был переезд, а, как гласит народная мудрость: один переезд равен двум пожарам. Книга затерялась. Сохранилась ли она? Вряд ли. Ведь определенную ценность представляла только для меня. А жаль!

С. Филиппова, 60 лет, д. Муравьево.