Как мы выживали в России

-1-

Закружилось половодье 1991 года. Побежали русские люди с окраин великого государства, называвшегося Советским Союзом. Кинулись продавать свои садики, домики, дворики. А они никому не нужны. «Зачем их покупать? — говорили местные жители. — Пусть уходят. И так нам останется».

Негодуя, мы связывали узлы, искали вагоны-товарняки и ехали со своим скарбом в неизвестную Россию, где никогда не жили и ничего почти не знали. Страшно ли было? Да, конечно. Когда едет семья из 10 человек, и четверо из них малолетние дети, — веселого мало.

Русских из Казахстана выталкивала Москва. Зачем? Почему? До сих пор понять не могу. У нас отняли все. Деньги, накопленные таким тяжким трудом, дома, построенные своими руками, землю, которую считали своей. Что осталось? Наши дети. Без денег, без уверенности, что Россия нам поможет, и мы сможем выжить.

-2-

Начиная с 50-х годов, неизвестно откуда, появились изречения: «кузницы национальных кадров», «национальные кадры», именно поддерживающие местное население. Как-то утром у входа в школу я прочитала вывеску и остановилась возле нее ошеломленная: «Учи казахский язык, иначе ты не сын казахской земли».

Рядом со мной остановилась Татьяна Федоровна, преподаватель русского языка, погладила меня по рваному плечу телогрейки и сказала: «Ничего, все пройдет. А ты девочка умная. Можешь и выучить».

Назавтра я пошла учить казахский язык. И выучила бы, если бы казахские учителя грамотно его преподавали.

Но чем дальше в лес, тем больше дров. В 80-х уже открыто говорили, что русские должны жить в России. Особенно когда ругались соседки. Они-то и рассказывали, где чья земля. Русские и украинские женщины доказывали казашкам, что земля не делится. Мы не захватывали чужие территории, мы ехали по нескольку месяцев на телегах, рыдванах, чтобы окультурить дикое пространство, насадить сады, пустить воду в песчаные жгучие пустыни и получать хлеб. А сколько погибло тогда русского народа! И такая благодарность. И что же Москва? Мы ведь русские. В других странах за одного человека чуть ли не война, а тут 12 миллионов человек. Идите вон! Захватчики. И опять молчок.

Русские не могли поступить в высшие учебные заведения, а казахи шли потоком, куда хотели, лишь бы заявление. Отсюда с определенными навыками и знаниями врачи, учителя, инженеры. Но русские были еще рядом. Наш 11 класс весь поступил в высшие учебные заведения, кто в России, кто в Казахстане, кто в среднеазиатских республиках. Однако при всех способностях и желаниях русские специалисты, отдавая все работе, имели меньше шансов улучшить свою жизнь. У русских только знания, ум, и упертость. Москва опять молчала.

91-й год разрешил все проблемы. Те, кто посмышленей, сразу кинулись в Россию. Многие специалисты, выехав в Россию, наладили свою жизнь: нашли работу, купили жилье, устроили детей. А основная часть, у кого не было денег? Я знаю многих талантливейших учителей, врачей, инженеров, которые, приехав в Россию, тут же уезжали назад в союзные республики или пробивались через Прибалтику за границу.

Мы с мужем никуда из России не поехали. В голове кружило одно: как с десятью тысячами советских денег выжить в России? От России не было абсолютно никакой помощи.

Мне не надо далеко ходить, изучая тяжелые условия жизни русских, приехавших с окраин. Я и моя семья были в самом тяжелейшем положении.

-3-

С четырьмя малолетними детьми нам нужно было ехать от районного центра в местную глушь 25 километров до деревеньки, куда определились мы жить, имея высшее образование и опыт работы.

Апрель, грязь, слякоть, проливной дождь. Два КамАЗа, два трактора целый день тащат наши пожитки. За дорогу дважды тонули до осей, рвали технику, но все же приехали. Грязные, мокрые, никчемные. Невестки плакали.

Деревня состояла из пяти домов: пустота, разъезженная дорога, болото и небольшая ферма. Центральная усадьба совхоза «Большевик» в семи километрах, там есть небольшой магазин. А здесь ничего. Сюда возят на бричке по две буханки черного хлеба на одну деревню.

Вещи выбросили, мужики выпили и сказали: «Не бойтесь, волков близко нет. Стреляем».

— Куда нас черт принес? — тихо сказала я, как будто сама себе.

Вдоль стены побежала крыса, потом другая, потом еще.

— Не бойся, — усмехнулась я.

Заплакали внуки. Муж мой, видя настроение семьи, повел психическую атаку.

— Кто хотел Россию? — спросил он и первый поднял руку. Остальные молчали. Они знали, что батька часто шутит. Но он не шутил.

— Кто хотел? — спросил он снова. На этот раз подняли руки все. Даже малые, ничего не понимающие, захлопали в ладоши.

— Все хотели. Значит, надо жить!

Вещи покидали по углам, вытащили на середину стол.

Муж разрубил дрова, затопил печь. Повеселело.

— Тоже мне, россиянки. Это вам не в Казахстане. Здесь семь месяцев зима, остальное осень. Знаете? Вот и хорошо.

Ночь была страшней дня. Крысы искали еду и не могли найти. А мы боялись спать, чтобы малышам не пооткусывали носы.

-4-

На второй день муж с сыном поехали искать новое пристанище. Через неделю они вернулись, и мы снова стали перебираться в другое хозяйство. В совхозе «Тудовский» не было специалистов, и мы были подобраны в маленькую деревню Сухуша. Там родился у нас внук Ванечка, которому скоро будет 15 лет.

Жить мы в Сухуше не хотели, потому как в двух комнатах и кухне обитали шесть человек. А родившийся Ванюша был горластый до ужаса и никому спать не давал. Каждый день топили печку, в хате было сыро.

Вот тут муж и нашел в Ржеве растащенный домик, купил его у хлебоприемного предприятия и начал обстраивать. Днем работали в совхозе, а ночью строили. За лето измотались так, что еле сделали жилой дом. Местные стали завидовать. Ишь, приехали. Не давать им ни воды, ни газа, ни земли! Только не на тех напали. Дали нам все, хоть и за наши собственные деньги. Только здоровье подломили крепко. Они будто сговорились между собой не дать нам здесь жить. Даже землю отрезали под самые окна...

Нехороший народ здесь живет. Приехала семья трудолюбивая, улицу от помойки очистила, два дома построила, а они только и смотрят, что в милицию сообщать. Придут ОБХСС (приходили дважды, а на все документы) — куда деваться, не воры, не посадишь. Зависть до сих пор осталась: жгучая, лютая. А чему завидовать? У нас с мужем по 50 лет рабочего стажа и не с луны свалились. А вот, видите, ничего бесплатно не дали. Даже землю через областные инстанции пришлось выбивать. Ну что ж, видно, так и надо. Бог все простит. Он все видит и знает.

-5-

Чтобы жить и строить дома, мы держали по 10 голов скота. Каторжный труд. Сами штукатурили, сами красили, сами полы стелили. Все перенесли. Но здоровья не стало. Вот где радость нашим недругам. Только сильно не радуйтесь. А то будет как у Пушкина:

Тяжеленько вздохнула,
Восхищенья не снесла
И к обедне умерла.

Но не надо так. Живите и здравствуйте. Мы люди добрые и всем прощаем. Теперь у нас и огород, и сад, и дом, и работа. Остальное, что Бог даст. А он милостлив.

Из всего, что прошло перед моими глазами, я запомнила одно: когда спросила даму по строительству, почему не дали землю под огород, она мне ответила: «Шибко уж вы деловые». Но как будешь стоять на месте, если возле тебя четыре ребенка.

Я написала не только о себе. Со мной рядом живут Курочкины, приехавшие ни с чем, имеющие в своем богатстве четверо детей и больше ничего. Получив двухкомнатную квартиру в требующем капитального ремонта доме, они смогли выжить в нечеловеческих условиях, приобрести хозяйство и воспитать детей. Есть переселенцы, до сих пор не получившие своего жилья. Они при разговоре со мной так и называют себя бомжами. И жалеют, что уехали с обжитых мест в республиках.