Кто-то стрижет домашних питомцев самостоятельно. Но с недавних пор в Ржеве можно воспользоваться услугами профессионала.

Татьяна никогда особой любовью к животным не отличалась, но хозяйкой домашних питомцев ей пришлось стать поневоле.

Восемь утра, выхожу на пробежку. Метров через сто откуда-то выбегает собака. Собаки — бич бегающих. Одно время встречал мужика, прогуливающегося с псом. Кобель каждый раз с лаем бросался на меня, я старался обегать их стороной. Поэтому, завидев собаку, остановился, чтобы узнать о ее намерениях. Намерения оказались дружелюбными — молодая дворняга махала хвостом. Но мне нужно было продолжать путь. Собака побежала рядом. Мой темп ее не устраивал, псина выскочила вперед и всячески меня тормозила. Когда я повернул, собака бросилась под ноги — мол, не туда. После чего опять пристроилась рядом. По­скольку пес был без ошейника, но упитанный, сделал вывод, что он потерялся. Лишь возле дома собака оставила меня и убежала по своим делам.

В учреждениях держать животных нельзя. Помещения сдаются под охрану, при движении внутри срабатывает сигнализация. Но куда денешь доброту и милосердие? В контору, где работают одни женщины, забрела в гости бездомная кошка. Ее покормили, назвали Муркой, после чего киса стала заходить регулярно. По окончании рабочего дня и на выходные ее выпроваживали, но Мурка была довольна и временным пристанищем. Понятно, что котят она родила в учреждении. Потомство было утоплено уборщицей. В следующий раз сотрудники вздохнули спокойно, поскольку Мурка разрешилась от бремени где-то в другом месте. Скорее всего, в подвале соседнего дома.

Но подвал — не место для подрастающего поколения. Спустя месяц кошка перенесла четырех котят в учреждение. Причем сделала это в конце недели, поставив сотрудников в безвыходное положение. Выкидывать мать с потомством нельзя, оставлять тоже. В итоге нашли компромиссный вариант: коробку с котятами поместили на субботу и воскресенье между входными дверьми, оставили корм, воду и туалет. Разместили объявление в местных газетах, котят быстро разобрали.

Рыська — кошка разговорчивая, можно сказать, словоохотливая. Только на первый взгляд (на первый слух) кажется, что по любому поводу она отвечает одним и тем же лаконичным и вроде бы монотонным «мр-р-р». А прислушаешься — «мр-р-р»-то все разные. Самое раскатистое — по утрам, часа в четыре: «Вставайте, сколько можно спать». Разговорить Рыську можно запросто. Вот она сидит на своем любимом аквариуме, смотрит потухшим взором вниз сквозь стекло. Но стоит спросить: «Что, Рыська, не клюет? — она тут же, шутя, откликается: Мр-р-р». Не раскатисто, не утробно, как при жалобе или досаде, а с юмором (с «юмр-р-р-ком»), мол, не мой сегодня день.

Бывает, просто посмотришь на нее молча, глаза в глаза — и прозвучит виолончельное тремоло. Мурчащая виолончель. Когда Рыська сидит в классической позе кошки-копилки — задние лапы поджаты, передние прямые, — на грудке проступает белый виолончельный силуэт. Перевернутый, правда.

У Рыськи два аквариума. На одном она сидит, иногда пьет из него украдкой, очень любит слизывать крошки рыбьего корма со стекла. Получается оригинальный десерт — рыбный суп-полуфабрикат. На втором аквариуме, который побольше, Рыська спит, вытянувшись в полный рост. Он раньше был любимым, в нем работает подогреватель и рыбы крупнее. Но одно неприятное воспоминание — как ложка дегтя.

Лежала кошка на верхнем стекле, никого не трогала. И вдруг золотистая скалярия подплывает под самое брюхо и нагло ест корм, некультурно чавкая. Раньше рыбина ничего подобного себе не позволяла, держалась в строгости, ждала, когда еда потонет и опустится на дно. От неожиданности, бесцеремонности, беспардонности Рыська икнула. Захотелось запить икоту. Засунула морду в щель, стала лакать.

Рыбка в тот день отметала икру на стебле водоросли. В такой период самки агрессивны, в своих же сородичах небезосновательно видят потенциальных врагов, а тут теплокровный хищник вторгается в не принадлежащую ему среду обитания. Что там скалярии нашептал материнский инстинкт, никто не слышал, но раздался девятибалльный плеск. Показалось, что рыбка схватила Рыську за усы.

Кошку подбросило вверх, как катапультой, стекло сместилось. Приземлилось животное неудачно, можно сказать, приводнилось. Двумя передними лапами Рыська ввалилась в образовавшуюся полынью, морда тоже пролезла, и ошалелое «м-р-р» с пузырьками донеслось откуда-то со дна.

Казалось бы, вот они, рыбы, под рукой, под лапой. Протяни — и ешь, пасть раскрой — и глотай. Ан нет, не та ситуация. Как меняется мир, безмолвный и такой аппетитный, когда оказываешься внутри него! Сколько кругов намотано снаружи, вокруг безобидной стекляшки с водой!

Впрочем, Рыська всего этого сообразить не успела. Ее тело, погруженное в аквариум, согласно Пифагору, было вытолкнуто. Вопль мало напоминал классическую «эврику». С ускорением, превышающим допустимые перегрузки, теплокровное четырехлапое покинуло аквариум, выскочило пулей, вылетело торпедой и врезалось в стену под диваном. И все же этот стресс не идет ни в какое сравнение с потрясением, связанным с пандой. Впрочем, Рыське слово.

«Вспоминаю, и шерсть выворачивается наизнанку. Хозяйка выстирала китайского медведя… Я не люблю эту зверюгу, огромную и никчемную. Занимает на шкафу все свободное пространство. Как много его оказалось сухого, теплого, уютного (не то, что на проклятом, треклятом аквариуме), когда это поднебесное чучело — я так надеялась! — выбросили.

Когда я с кресла запрыгиваю на шкаф, надо мной смеются: «Рысембаева, скоро тебе туда не вскарабкаться, коль будешь столько трескать». И сегодня я действительно не запрыгнула. По другой, однако, причине.

Не помню, что меня понесло в ванную. Должно быть, здоровое (во всех смыслах) кошачье любопытство. И не помню, как я оттуда выскочила… Да какое там выскочила — вышла, выползла в полуобмороке, полуинфаркте. Дробь от всех четырех трясущихся лап не унималась до вечера — во как колотило и лихорадило. Под потолком в ванной натянута сушильная проволока в четыре ряда. И с нее, мордой вниз, в струях, как в соплях, свисало и криво подмигивало мокрое черно-белое страшилище, made (зачем-то) in Chinа… Выползла я на трех лапах, четвертой держась за сердце. С тех пор заикаюсь и подпрыгиваю от каждого шороха».

С наступлением зимы птицам трудно добывать себе корм. На площади у «трех голов» обитает стая голубей. Хожу туда подкармливать их. Через некоторое время голуби стали меня узнавать. Увидев, что иду по дорожке, десятки птиц летят навстречу. Окружают со всех сторон, перед лицом мелькают крылья, красные лапы. Часть пернатых садится позади, потом гуськом семенит к месту кормежки. Прохожие с удивлением наблюдают эту картину. Получив порцию корма, голуби, конечно, про меня забывают.

Это было до войны. Мать с отцом держали хозяйство: поросят, кур, гусей, овец. Были кот Барсик и кошка Мурка, конь Карька и собака Руслан — обычная дворняга, но очень умный пес. Отец и его брат делали кирпич — была сооружена большая печь для обжигания. Продавали в городе. Случалось, что отец один возил кирпич в город, любил выпить. Дело было зимой. Положил побольше сена, кирпич, закрыл брезентом, укрепил и повез через весь город, а жили мы в деревне, недалеко от города. Он повез кирпич в гарнизон. Всегда брал с собой собаку. Удачно продал кирпич, подвыпил изрядно. Вожжи закрепил, чтобы не путались, а сам завалился на сани. Вези, Карька, домой, и заснул. Пошел снег, валит и валит. В то время машин почти не было, редко какая проедет. Но конь дорогу знал, безбоязненно вез хозяина домой.

Надо преодолеть Мелиховский переезд, красный свет горит, шлагбаум закрыт. Загорается зеленый, открывается шлагбаум, Карька, как заправский водитель, устремляется вперед. Дежурные на посту уже знали и хозяина, и его лошадь с собакой. Видимо, Карька сани посильнее дернул, хозяин и свалился. Лежит, а снег метет и метет. Конь остановился, заржал, копытом стал бить о снег, комья летят, до земли пробивает. Вставай, хозяин, замерзнешь! Забирайся, мол, на сани, домой поедем. И собака лает, бегает вокруг хозяина. А люди-то хотят помочь, но собака не подпускает близко никого. Что делать? Видит бедный Карька, дело худо, попятился осторожно и давай хозяина будить ржанием, но никак не добудится. И Руслан громко лает, а люди стоят и не знают, как помочь. Тогда конь схватил хозяина зубами и тряхнул. Вмиг проснулся соня и не поймет, где он. Люди кричат, собака лает, конь ржет. Где-то, где-то очухался, ругаются, кричат ему, разве можно так напиваться, сейчас замерз бы, если бы не твои помощники — настоящие верные друзья. Умный, добрый конь, да и собака молодец. Спасибо вам всем, говорит мой отец. Собаке кусочек сахара дал, а коня обнял, похлопал по крупу, прижался и тоже угостил сахаром. Отправились они домой.

А до дома уже слухи дошли, что хозяин, мертвецки пьяный, свалился с саней, собака никого не подпускает. Навстречу выехал брат, мама плачет, замерзнет ведь. Ничего, сейчас мы его домой привезем. Только видят, собака вперед с лаем мчится и Карька на всех парах, а хозяин, как ни в чем не бывало, сидит на санях. Остановились, собака радуется, всех лижет, прыгает. Карька, довольный, заржал во всю мочь. Все обрадовались, что поездка закончилась благополучно.

Речь пойдет не о лесном животном, а о собачке. Мы с мамой возвращались домой из магазина, нам перебежала дорогу черная кошка. Решили обойти дом с другой стороны и встретили по пути маленькую белую собачку. Мама дала кусочек булки, собачка съела. Заходя в подъезд, мама сказала: «Пока, Белка». И это прозвище приклеилось к ней. Вечером из подъезда доносился писк, это была Белка, пришлось угостить ее. Утром она спала на коврике у двери. У Белки было плохо с глазами, но сейчас все хорошо. Белка — любимица ребят, живет во дворе, с малышами валяется в снегу и катается с горки. Приручите собаку, она нуждается в заботе и ласке.