Воспоминания участника боев за Ржев

 Начало от 25 августа 2020 г.
Эти воспоминания хранятся в ржевском архиве. Писал их житель нашего города Михаил Ефимович Голубев. Он назвал их «Былое и думы тех далеких лет» (1940-1946).
 Это было трудное время. Отсутствие опыта сказывалось. Уже в начале ноября 1941 года полк был отправлен на переформирование в тыл. Нас снова посадили за учебный стол. Предстояло изучить и освоить новый самолет ЛАГГ-3. Вскоре нас, технарей, отправили в Горький на авиазавод, который выпускал эти самолеты, для изучения и сборки. Летчиков — в Арзамас на переподготовку. В марте 1942-го мы, получив пополнение в летчиках и самолеты, были вновь готовы вылететь на фронт. Но, говорят, не были подготовлены аэродромы.
Только 10 мая мы перелетели под Серпухов, а потом все лето 1942 года полк действовал в Подмосковье и на территории Калужской области (Юхнов, Сухиничи, Мосальск, Козельск). Нужно сказать, что летчики полка в боях летом 1942 года действовали более успешно. Наши летчики тогда сбили много самолетов врага. Потерь мы имели уже значительно меньше, хотя ежедневно велись боевые вылеты. Но потери, конечно, были. Моего Махортова один раз под Сухиничами подбили. Сел он в поле на колеса. Мы быстро в боевых условиях восстановили самолет (замена блока двигателя).  Второй раз сбили за линией фронта. Он выбросился с самолета с парашютом раненый, а самолет врезался в лес. Я заменил раненого механика на самолете командира эскадрильи капитана А.  Мочалина. Александр Павлович был изумительным летчиком, он воевал еще на Халкин-голе, награжден монгольским орденом Боевого Красного Знамени. Всегда спокойный, уравновешенный, но и бесстрашный. Помню, он лично сбил за короткое время четыре самолета противника.
Мы, механики, в то время почти не спали, ночью готовили самолеты, днем устраняли неполадки, вооружали, заправляли, чистили, то есть обеспечивали безаварийные вылеты на боевые задания. Урывками добирали сна только во время боевого вылета в течение максимум часа. И так почти четыре месяца. В конце августа наш полк перелетел на аэродром Глазово под Рузу. В то время 20 армия вела бои за Погорелое Городище и Карманово. 509 истребительный авиаполк в составе 203 истребительной авиодивизии был подчинен ей и до октября 1942 года участвовал в Погорело-городищенской операции, совершая полеты по сопровождению самолетов ПЕ-2 и ИЛ-2 в район Карманово, Погорелое Городище и Зубцова на бомбежку и штурмовку. Полк здесь нес большие потери, но в результате этой операции были освобождены Погорелое Городище, Зубцов и Карманово.
В середине октября из оставшегося состава полка и прибывшего пополнения молодых летчиков была сформирована эскадрилья под командованием капитана Василия Курочкина. Были получены новые самолеты. Эскадрилья вошла в состав 272 ИАП и была перебазирована на аэродром Климово Старицкого района, который находился в 3-4 км от станции Зарубино. Мне достался новенький ЛАГГ-3 № 20, на котором летал сам командир эскадрильи. В составе полка были Герои Советского Союза: полковник Шевцов, капитан Адольф, ст. лейтенант Грачев. Отлично с первых дней показали себя молодые летчики эскадрильи сержанты И. Климанов, П. Цапкин, И. Боровиков.
Полк действовал успешно. В основном наши летчики сопровождали штурмовиков Ил-2, которые базировались в районе Торжка, и сами принимали участие в штурмовке передовых позиций и укрепленных пунктов противника в районе Ржева и самом городе. В день совершали 3-4 боевых вылета. Под Ржевом мой капитан сбил 6 самолетов и довел счет до 12-ти, открыл свой счет и Климанов. В ноябре 1944-го капитану Климанову было присвоено звание героя Советского Союза, а шел тогда ему 21-й год.
31 декабря 1942 года с утра небо над аэродромом заволокло тучами. Получили сообщение, что в сторону Калинина летит самолет-разведчик «Дорнье-215». Мой командир, капитан Курочкин, в паре с Героем Советского Союза капитаном Адольфом вылетели на перехват  в район Степурина. Завязался бой, фашистский стервятник развернулся обратно, ушел в густую облачность и  потерялся из вида. Пробив облачность, летчики не увидели земли. Поднялись пурга и густой снегопад. Летчики потеряли друг друга, оборвалась и связь с аэродромом. На аэродром они не вернулись.
Вечером позвонили из Мигалова, сообщили, что на их аэродром сел капитан Адольф. От моего командира не получено никаких известий. Под утро слышу, как в каптерку кто-то лезет. Зажег коптилку и увидел заснеженного Курочкина с парашютом в руках. Он снял шлем, от головы пошел пар. Оказывается, он летал до тех пор, пока не кончилось горючее. Когда двигатель заглох, посадил самолет на поле близ станции Высокое, при посадке у самолета обломило конец крыла и загнуло лопасти винта. Всю ночь шел пешком по железной дороге 40 км с парашютом до аэродрома. Капитан приказал мне идти с Епифановым к самолету, осмотреть и сообщить, какие запчасти нужны для  восстановления.
Мы вышли выполнять приказ. Но в это время было получено распоряжение о перебазировании полка на полевой аэродром Боки-Слабцово под Зубцов. Пришлось нам с помощью трофейной команды перетаскивать самолет в Климово и там его восстанавливать.
В то время я плохо себя чувствовал, на левой ключице вскочило два огромных фурункула. Еле двигал левой рукой. От морозов, этилированного бензина, масла и грязи обе руки были в язвах, болели. Очень трудно дышалось, сильно кашлял. Видно, сказались лишения, которые я перенес при доставке самолета в Климово и его восстановления в суровых зимних условиях. По прибытии на аэродром Слабцево командир  сразу отправил меня в санчасть. Врач лазарета после осмотра пообещал подлечить, но предупредил, что в старости будут чувствоваться последствия. Посоветовал не злоупотреблять мытьем рук этилированным бензином и беречь легкие, не простужаться.
Он оказался прав. Последствия «зимовки» 1942-43 годов чувствуются до сих пор. Хронический бронхит и скрюченность пальцев рук — результат тех далеких военных лет. Климовская землянка и место стоянки моего самолета запомнились на всю жизнь. Я побывал там вновь в 1978 году.
3 марта 1943 года, день освобождения родного города, я встретил в лазарете. Врач, накануне вскрывший мои фурункулы, на обходе сообщил об ожидаемом освобождении Ржева. Приходили друзья, поздравляли с долгожданным событием. Сколько жизней моих сверстников унесла эта победа. Когда, улетая на задания, не возвращались на аэродром летчики, мы, технари, не видели, как они погибали. Вспомнился случай, произошедший в Климове в октябре 1942 года, когда на наших глазах гибли самолеты. Однажды в конце дня при возвращении самолетов с задания мы увидели, как был сбит последний садившийся самолет двумя неожиданно появившимися «Мессершмидтами-109». К счастью, летчик остался жив.
На другой день полк, встретив большую группу наших бомбардировщиков и штурмовиков, пошли их сопровождать на бомбежку и штурмовку противника к Ржеву, кажется, в районе Знаменского. Только улетели, как опять появились два «мессера», прострочили пулеметами по стоянкам самолетов. Мы, технари, разбежались по лесу. Я нырнул в свою землянку. Подожгли самолет, находившийся в ремонте, и улетели. Вскоре над аэродромом появились два наших ЛАГ-63  и охраняли территорию до тех пор, пока не возвратились и не сели все самолеты. С тех пор командир полка оставлял дежурную пару для охраны аэродрома.
В полк прибыло небольшое пополнение молодых летчиков. Проверили их в полете над аэродромом, ребята показали себя неплохо. Среди летчиков был один цыган, уже не помню его фамилии. И вот их первый вылет на задание. Вдруг смотрим, один  самолет минут через 15-20 возвратился и сел. Оказался наш Цыганок, как мы его прозвали. Сказал, что потерял своих. Командир ему сделал строгое внушение.
В следующий полет — то же самое, и так три или четыре раза. Поняли, что парень просто трусит. Приказали ему охранять аэродром. И вот новый полет, все машины в воздухе. Перед их возвращением получаем сообщение о появлении в районе аэродрома пары «мессеров». Дежурный по КП дал Цыганку команду на вылет. Только он сделал второй разворот, как на него спикировали вражеские самолеты и прошили двумя пулеметными очередями. Самолет рухнул в климовское болото. Взмыв вверх после атаки, вражеские самолеты скрылись.
 Мы ездили на место падения самолета. В торфяной пучине увидели только булькающую черную торфяную жижу и разбросанные по сторонам ошметки торфяных кочек, кустов и грязи. Самолета не было видно. Так и остался наш Цыганок лежать в климовском болоте. Туда ржевитяне ездят собирать клюкву и не знают о трагедии, которая разыгралась тут осенним днем 1942 года.
Продолжение следует