Ржевская улица имени Жана Поля Марата предназначена для проезда большегрузного транспорта. Водители-дальнобойщики часто останавливают многотонные фуры на перекрестке Марата-Зубцовское шоссе и спрашивают у прохожих: «Как проехать на Осташков (или Тверь, или на улицу Партизанская)?
— Долго объяснять, — частенько говорю я, — поехали, покажу.
Обрадованный водитель охотно распахивает дверку высоченного КамАЗа: «Показывай — а то у вас тут полдня нужно петлять…»
Очень удобно — довозят либо до моста, либо до самой редакции.
Некоторые шоферы крестятся, проезжая мимо Оковецкой церкви; кто-то врубает радио. И однажды — надо ж так совпало! — мы промчались по улице под розенбаумовский хит: «И помнят все ребята на улице Марата, что я имел большой авторитет».
Розенбаум в Ржеве, кажется, не был. Марат Жан Польевич — и подавно. Он предстал перед благодарными ржевитянами не в тот 1793-й год, когда преставился. Воплотился он «в пароходы, строчки и другие долгие дела» через двести с лишним лет: после того, как был зарезан в собственной ванне Шарлоттой Корде, молодой девушкой поразительной красоты…
Улица неровная, горбатая, разухабистая. На ней нет административных зданий и контор. Самые посещаемые заведения — это бар, церковь и морг. До того, как стала носить имя великого французского якобинца, называлась Второй Предтеченской. Переименовывали у нас не только улицы, но и церкви. Ту же Оковецкую долго величали Предтеченской.
Спрашиваешь пожилых людей: «Как вы встретили Новый год?» «В тревоге», — отвечают.
— А что так?
— Говорят, цены скоро опять взлетят на все: газ подорожает, свет, вода.
Каждый год повышают — и никак люди не привыкнут…
Молодежь оптимистичнее. Вот эти девушки всю ночь отплясывали у главной ржевской елки на Советской площади.
— Так было здорово: грандиозный фейерверк, веселая дискотека! Огромное спасибо организаторам и здоровья им в наступившем году — они не зря всю ночь дрогли.
На Марата расположена самая лучшая в городе школа — Пушкинская. Так считает большинство мужчин в нашей редакции и одна девушка. Все трое в ней учились. Школа, кстати, тоже не всегда была «первой» — открылась она в 1936-м как «девятая». Все течет, все меняется и переименовывается.
Восторги по Марату сменились проклятиями. В доперестроечных энциклопедиях читаем: «Марат и его героическая подруга Катрин Эврар любили народ гораздо глубже, чем кто-либо из людей, одновременно с ним выдвинутых революцией».
Сегодняшние исследователи толкуют по-другому, по-либеральному: «… Вне всякого сомнения, он был человеком ненормальным, психопатом. Нося на себе довольно ясные признаки физического вырождения, он еще до начала революции проявлял и некоторые душевные свойства, характеризующие вообще маниаков».
— Народ любил Марата, — сказал палач Сансон Шарлотте, когда вез ее в телеге по площади Революции к гильотине.
— Народ часто любит чудовищ. Но я надеюсь, что эта нынешняя любовь будет недолгой, — ответила девушка (интерпретация Эдварда Радзинского).
Если б во Франции в 1793 году не грянула революция, Жан Поль Марат стал бы выдающимся ученым и врачом.
Получив должность лейб-медика, он вылечил от пневмонии влиятельную маркизу при помощи изобретенного им лекарства. Марат впервые ввел в фармацевтику соединение, содержащее фосфат кальция. Успешно экспериментировал в электротерапии; представил в Руанскую академию «Мемуар о лечебном электричестве», который был премирован и издан в Париже. Его труды по оптике, преломлению света и дифракции встречали сочувственное одобрение ученых за границей.
После событий 1789 года Марат целиком окунулся в политическую жизнь, забросив медицину и естественные науки.
В последний год жизни Марат тяжело болел. Тело покрылось язвами. Чтобы унять зуд, он сидел в теплой ванне. Поперек ванны лежала доска, на которой он писал. В ванне принимал посетителей.
Шарлотта Корде сообщила, что хочет объявить о заговоре врагов. Ее пропустили к Марату, и она вонзила нож ему в грудь. В предсмертном письме написала, что имя Марата, «который по трупам поверженных жирондистов шел к власти, позорило род человеческий».
Давно это было. Не все ржевитяне, живущие на улице Марата, знают о его революционной деятельности или работах по шоковому лечебному электричеству. Но жители дома № 59 уверены, что если у них во дворе бетонный столб, угрожающе нависший над детской площадкой, наконец-то рухнет, электрического шока ни у кого не возникнет — проводов-то на нем давно нет.
