Ищите компромисс

Вновь нас пригласили на улицу Щорса. В прошлый раз мы отправились по следам грейдера. Пройти не получилось. Накануне он проехал, помахав «дымом, как рукой», мол, после меня — хоть потоп. Потоп как раз мы и застали. Улица стала непроходимой, а грейдер долгое время оставался последним транспортным средством, которое здесь проехало.

Недавно позвонил ветеран Опок, человек, двадцать лет проживший в доме № 1 с семьей. Мы не раз писали про эту аномальную зону, где год жизни должен считаться за три. Такой штрих (жильцы рассказывают): «Туалетами во дворах зимой никто не пользуется, потому что они не выгребаются. Люди ходят в ведра, мешки вываливают в помойку, которая вывозится крайне редко (последний раз в мае). Когда гора начинает таять, под дом бегут ручьи. «Они гласят во все концы, мы молодой весны гонцы». И страшно воняют. Озера стоят в подполе все лето».

Спрашиваю: «Александр, как вас угораздило въехать сюда в 90-м?»

— Жил в общежитии. Когда устроился на «краны», дали вот это жилье.

Спросил потому, что еще в середине семидесятых у моих друзей, проживавших в таком же бараке, на руках была справка об аварийности, которая измерялась в процентах. Они ездили в столицу по высоким кабинетам после того, как отца-очередника в очередной раз прокатили с благоустроенным жильем. Существует ли где-нибудь в мире шкала аварийности, трудно сказать, но у наших жилищ бывает такой износ, что Помпеи и Колизеи покажутся новостройками.

Помнится, когда рухнул барак на Пархоменко, переселили все семьи, кроме одного жильца. Он не был доволен тем жильем, какое ему предлагали, хотел в новом доме, и в знак протеста долго не выезжал. К нему приходили, уговаривали, упрашивали, стыдили. В наши дни едва ли стали церемониться, дали бы благополучно загнуться от холода.

Это были годы ускорения и прорыва, когда «краны» сдавали небоскребы с бешеной скорострельностью. Поселок предполагалось снести и отстроить заново, но когда в стране все рухнуло и выяснилось, что ничего-то не светит, не светится — люди сникли, оставили всякую надежду, махнули рукой. И все пришло в ужасное запустение. Стали редкостью цветы в палисадниках, грядки с луком под окном. А уж когда заводы отдали дома муниципалитету, произошло ускорение разрухи.

И в прежние годы приходилось месяцами клянчить черепицу, кирпич на трубу и печь, доски; жалобы на перебои с очисткой выгребных ям и туалетов можно обнаружить в исполкомовских архивных документах ежемесячно. А теперь и подавно.

«Двадцать лет живу, — рассказывает А. Соловьев, — построил баню, вместе с жильцами за свои деньги привозим щебенку, песок, иначе потонули бы. Заикнулся о капитальном ремонте. Пришли, взглянули, сказали, что я не слежу за жилищем, полы не крашу, рамы. Ушли. А чего их красить, под оргалитом лежат листы железа. Смотрите. — Александр слегка подпрыгнул, и кофе, которым он меня угощал, выплеснулось бы из чашки, если б я ее вовремя не поднял. — И в комнатах так же. Пройдешь — шкафы открываются. Рамы сгнили, поменял, запенил. Пошел к начальству, говорю, не надо мне мастера, пусть они придут, посчитают, сколько бы они затратили, и на эту сумму мне дадут цемент, я буду делать сам, подпишу любые бумаги, будто вы мне сделали капитальный ремонт, и я сразу подам документы на приватизацию.

Вариант понравился, одобрили, пообещали. Напоминал еще несколько раз, но тишина. Плюнул, написал заявление, зарегистрировал. Приходит квитанция по оплате с бешеными долгами по содержанию, найму, воде. Беру квитанцию, еду в центр начисления. Мы объяснять ничего не будем, говорят, это ваша управляющая компания прислала нам письмо, и мы на его основании сделали перерасчет. Объяснять, почему ставка за содержание жилья с 7,66 увеличилась до 10,79, не стали. В двухкомнатной благоустроенной квартире, где канализация, горячая и холодная вода, она составляет 10,19? Дайте, говорю, посмотреть письмо.

— Не дадим, идите в УК.

Приезжаю в УК — и там не стали объяснять.

Пишу заявление — ни ответа, ни привета. Подал заявление в прокуратуру, в областную жилищную инспекцию. А сегодня УК позвонила на работу, договорились встретиться в 16 часов.

Улица Щорса является осевой, она как бы водораздел между бывшей деревней Опоки и Больничным городком. Когда грань между городом и деревней стерлась, появились улицы Опоцкая и Новоопоцкая. Частный сектор — это реинкарнация деревни. Все, что правее Щорса, утыкано типовыми бараками на шесть семей с отдельным входом. Им далеко за пятьдесят, возводились как временные.

Но мы отвлеклись. Итак, Александр попросил присутствовать на встрече с управляющей компанией, которая, как ему кажется, собирается сжить его со свету. Человек улучшил условия проживания. Этого государство не прощает. Сейчас оно придет и покажет «как белые лебеди превращаются в гадких утят». Ждем В. Чижову, имя которой последнее время на слуху.

Едут. Валентина Алексеевна, увидев удостоверение, произнесла: «А, это «Быль»! Разве она напишет о чем-нибудь хорошем?»

Согласен. Человек открыл кран — и из него пошла вода, перешел дорогу на переходе — и на него никто не наехал, высыпал мусор в полупустой контейнер, вызвал лифт — и он открылся, как Сезам. Крыша не течет, батареи горячие, дороги проезжие, тротуары проходимые. Об этом действительно скоро начнут писать в газетах, потому что все оно станет событием, причем не повседневным, а исключительным.

В ЖЭКе пришлось поработать, когда началась приватизация на предприятиях. Рабочих отправляли, куда только можно. Женщины-«карандаши» — такое прозвище имели сотрудники конструкторских бюро, чертежники и другие работницы умственного труда — мели, скребли, вылизывали Садовую. Мужики — параллельные и перпендикулярные улицы округи.

С нами был глухонемой дед-абориген, то есть коренной работник конторы. Нас дали ему в помощь. Грузили мусор из помоек. Чудная работа. Как вы думаете, что-то изменилось в этой сфере за тридцать лет? Мобильники появились, Интернет, а помойки, как при развитом социализме, так и при недоразвитой демократии, выгребать некому.

Итак, государство говорит жильцу: «Ты улучшил свои жилищные условия. Вот в чем беда. И беда эта наша общая. Мы тебе это докажем».

Нет, ребята не получили квартиру, не отгрохали коттедж по-над Волгой, они в баню провели воду, за которую, кстати, платили исправно. Им дают понять, не рыпайтесь. Наверное, Александр не соблюдал политес, не так расшаркался, и вообще парень могучего телосложения, да и голос — не сопрано.

Диалог начался.

— А у вас вот это узаконено в БТИ? Хочу узнать, что у вас на улице идет, откуда трубы? Есть разрешение, постановление? Ничего нет.

Александр протягивает агитационную брошюру: «Ну да, я улучшил свои жилищные условия, президент, премьер-министр, кто там еще, не запрещает, а вот посмотрите, поощряет инициативу».

— Да, но прежде, чем строить, требуется согласование.

— Согласуем. Но вы сейчас пришли с претензией.

— Почему вы кричите?

— Да не кричу я, голос такой. Можете объяснить, на каком основании повышены ставки?

— А вот этот кабель у вас идет на счетчик?

— Вообще-то он телефонный. Вы хотите найти какую-то зацепку, но никак не отвечаете за свои обязанности.

Пока Александр побежал за бумагами, спрашиваю у Валентины Алексеевны.

— Суть ваших-то претензий к ним какова, зачем вы канаву эту снимаете?

— Они должны яму сделать выгребную. Он строится, но извините, на чьей земле, она у него что, в аренде? Да, к нам есть претензии. Но на «свои хлеба» мы перешли только что. Собирались по плану отремонтировать туалеты, вырыть канавы, поставить по два кольца, по два бункера, но в этом году много пришлось заниматься крышами по нашему району. Деньги в основном ушли туда. И по Опокам заявки были по ремонту крыш. Экскаватор стоит час — полторы тысячи. Вы же этого не пишите, а только негатив.

— Вот человек, один из немногих в округе, который чего-то делает. Остальные махнули рукой на этот беспросвет, он пытается выкарабкаться, а вы к нему цепляетесь. Нужно вырыть кольцо — выроет он его своими руками…

— Да никто не цепляется. Он недоволен, в основном, тем, что повысилась плата за услугу…

Обыкновенная женщина, ничего демонического, и, похоже, удалось до чего-то договориться, потому что на вопрос «Чем кончится дело?» Александр ответил: «Определенный компромисс нашли».

PS. Буквально перед выборами с улицы Щорса вновь позвонили.

— Але, «Быль»? Вы месяц назад присылали сюда сталкера, он вернулся в редакцию? Можно ему трубочку? Не поможете нам в день выборов добраться до избирательного участка? — голос женский, звонкий, зычный.

— Не знаю, как сейчас, но раньше на избирательном участке можно было заказать вызов людей на дом.

— Жалко людей, потонут в грязи. В клубе ЖД глава обещал на улицу Спортивная две машины щебенки, а нам привезли какого-то камня, на известняк похожий, но не помогло.