Литейская кошка

Муську подбросили в литейку еще котенком. Красивую мордочку с большущими любопытными глазами и кисточками на ушах заметили в отверстии стены, где проходили водопроводные трубы. В полный рост кошку долго никто не видел: дикая была ужасно. Заслышав издали шаги, юркнет, бывало, в люк и выходит, только когда никого нет. Почему выбрала местом жительства мужскую раздевалку, неизвестно. Еду ей подбрасывали периодически все, но постоянными кормильцами были добродушный сердобольный хохол Валера и 70-летний дед, ветеран труда. Цех вредный — давали молоко. И поначалу Муське перепадало немало, она могла позволить себе капризы. Супы ела плохо, колбасу — не всякую; рыбу, которую ловили мужики летом — только мягкую: пескариков. А окуней и лещей ей лень было жевать.
Странно: лазила везде; в цехе — горелая земля, сажа, копоть, графит. Но Муська всегда была чистая, ухоженная, шерсть лоснилась. Ребята смеялись: «Она с хохлом в душ ходит».
Пугаться стала меньше. Вылезет из люка и с любопытством разглядывает шлепающих в душ голых мужиков.
— Отвернись, бесстыжая. Дед, это ты ее развратил…
Однажды дед похвастал, что погладил ее по спине. Чтобы его подзадорить, никто не поверил. Дед уселся на корточки возле люка, налил в миску молока и стал ждать. Муська вылезла, потерлась о ноги, стала лакать. Дед робко провел по спине, расплылся в улыбке, запустил руку под брюхо. А зря. Муська фыркнула, как газовый баллон, укусила его за руку и смылась. Дед кувырнулся, разлил молоко:
— Истеричка, дикарка!
Хохол посинел от хохота:
— А че ты ее лапаешь, что ты там искал, это тебе не баба. Ты б еще под хвост залез.
Экономический кризис и спад производства Муська испытала на собственной шкуре. Цех стал работать три дня. По понедельникам Муська встречала рабочих жалобным писком. Хохлу кричали:
— Иди, корми, от ее крика самогонка мутнеет.
— Хоть бы дали чего кошке, скупердяи.
— Мы предлагали, она такое не пьет.
В столовой через дорогу тоже жила кошка. Жирела от безделья, страдала от обжорства; сытая, флегматичная. Пройдя несколько шагов, валилась на пол и засыпала. Повара спотыкались об нее.
— У-у, зараза. В кладовке крыс пруд пруди, а она дрыхнет.
Почему-то Муська никогда не ходила в столовую. Не поднималась и на верхние этажи, где располагалась администрация. Трудовой стаж она тянула среди рабочих.
Однажды в раздевалке появился черный кот. Мужики кричали:
— Валера, иди, зять пришел. Скоро внуки пойдут.
… Как-то Муська исчезла, а вернулась спустя полтора месяца с котятами. Они сосали ее где-нибудь возле шкафа; если кто-нибудь проходил мимо, в разные стороны разбегались четыре шипящих пушистых комочка. Котят выловили, разобрали по домам, но три почему-то быстро погибли.
Цех больше не работает, столовая тоже. Оттуда ушли не только кошки, но и крысы. Пропала и Муська — не выдержала «подъема экономики». •