Юнне Мориц — 80

Она однажды назвала себя поэткой, вероятно, подзуживая рифмующих дам, которых попробуй, обзови поэтессами — оскорбятся и осклабятся. Слово это древнее, его еще Тургенев использовал. В те времена слово «поэтесса» не употребляли, хотя самих поэтесс было навалом. Их и по сей день — пруд пруди. А поэтов, как Юнна Мориц, нет почти.
 Я не люблю восторженных девиц...
 По деревням встречаешь их нередко;
 Я не люблю их толстых, бледных лиц,
 Иная же, помилуй бог — поэтка.
Это Тургенев написал, не Мориц. Иван Сергеевич не только белыми стихами знаменит, он рифмовал презабавно и острил умно.
Юнну Петровну побаивается даже Дмитрий Быков. Новеллу Матвееву он побаивался и любил, а Юнну Мориц боится и уважает. Друзья и читатели меня спрашивают, что ты все Быков да Быков? Не сказать, чтоб Дмитрий Львович — нравственный ориентир, просто он — умный, начитанный, вменяемый, не продажный, с убеждениями и интересный. А это уже много. От остальных треск один.
Юнна Мориц всюду стоит особняком, даже в моем компьютерном архиве. Песни на ее стихи, и взрослые, и детские — в отдельной папке, грампластинки с голосом — поодаль от остальных. Да, фирма «Мелодия» когда-то такие выпускала. Артефакт! «Голоса поэтов» продавались в «Огоньке», дверь с торца. Отдел грампластинок располагался слева, как заходишь. И в левом же углу, левее всякой музыки, девственно не тронутые, стояли конверты с поэтами. Там и Мориц с Ахмадулиной, и Евтушенко с Вознесенским рядом. Потом отдел переехал вглубь, но уже без поэтов.
Первый раз услышал стихи Юнны Мориц в школе, но мы ее не проходили. Одноклассник на перемене напевал про ежика в шапке малиновой, с дырочкой в правом боку. О том, что дурацкая песня со словами «И чушь прекрасную несли», под которую корчилась и кривлялась в телеке Гурченко, написана той же самой поэткой, трудно было заподозрить. А не так давно, 5-10 лет назад, на «Культуре» сняли фильм к юбилею Юнны Мориц. И как же я возрадовался, когда Юнна Петровна отчеканила: «Когда я вижу, что Гурченко исполняет в той манере, в какой исполняет, конечно, у меня это вызывает чувство глубокого отвращения. Когда песню исполняет Сергей Никитин — это замечательно». Кстати автору стихов «Когда мы были молодыми» на момент написания стукнуло всего-то 27.
Д. Быков как-то посоветовал своей ученице взять интервью у Юнны Мориц. Девушка прошла суровую школу выживания, хотя беседовала на расстоянии, что называется «по удаленке». Либерала Быкова Мориц на дух не переваривает, и не помогает его беспомощное заискивание (как кажется Юнне Петровне): «Юнна Мориц — великий поэт». Нет, от либералов, от таких, которые не просто с душком, а — прогнившие, разложившиеся, «майданутые», великодержавнице Мориц не надо никаких признаний. 
Юнна Петровна давно владеет компьютером, в интернете — как рыба в воде. Подписчиков у нее не один миллион. С нечистью и мразью воюет так отчаянно, что фейсбук (в прошлом году, например) перегревается и блокируется.
Веллера вон отлучили от «Эха» — он раскис и канул. Обидно, когда получаешь отлуп от венедиктовых и доренок. Но ничего, может, Михаил Иосифович бросит слоняться по либеральным серпентариям и займется прямыми своими обязанностями — книги писать, глаголом жечь, а не болтовней чадить.
Юнна Мориц и сегодня в самом пекле: «Кто на Донбасс явился с модой – / Карать и гробить человеков, / Пускай с разбитой ходит мордой, /
Свое лицо прокукарекав». Либералы визжат и брызжут. Браво, Юнона, жена бога неба Юпитера и дочь бога земли Сатурна, яростный громовержец на нашем политически-поэтическом небосклоне!
На творческом вечере в Нью-Йорке Юнну Мориц представлял Сергей Довлатов. «Помню, Юнна Мориц, которую Сережа приютил у себя, пока его родные были на даче, жаловалась мне, что у него в холодильнике пусто, какие-то залежалые котлеты — было это за месяц-полтора до его смерти», —  вспоминал сосед Сергея Довлатова Владимир Соловьев, муж Елены Клепиковой (матерые эмигранты). Юнна Петровна, кстати, никогда не мечтала покинуть родину. Из стихотворения, посвященного С. Довлатову:
 И всяк его шутке смеется,
 И женщины млеют при нем,
 И сердце его разорвется
 Лишь в пятницу, в августе, днем.
 А нынче суббота июля,
 Он молод, красив, знаменит.
 Нью-Йорк, как большая кастрюля,
 Под крышкой панамы звенит.
Владимир Цыбин лишился поста редактора отдела поэзии, опубликовав в толстом журнале ее стихи, Николай Тихонов с трудом пробил первый сборник Юнны Мориц, Булат Окуджава посвятил ей такие строки: «Среди стерни и незабудок / не нами выбрана стезя, / и родина — есть предрассудок, / который победить нельзя». Ее любил Бродский, признала Ахматова. У Высоцкого есть песня о плагиаторе, прототипом которого стал поэт В. Журавлев, тот, что напечатал за своей подписью в «Известиях» стихи Анны Ахматовой. Так вот, за подписью того же В. Журавлева чуть раньше в тех же «Известиях» появилась разгромная статья о Юнне Мориц по поводу «нездоровых настроений в обществе». Плагиат то был или оригинал, уже не выяснить.
Е. Евтушенко, высоко ценя, не забывал упомянуть, что Ю. Мориц растеряла многих друзей по причине своей неуживчивости и неприветливости. В ранних своих работах Евгений Александрович отзывался куда теплее. Может, причина вот в чем?
«Рассказывают, что на каком-то собрании, перед отъездом за границу, Евтушенко возмущался:
— Меня будут спрашивать о деле Буковского. Снова мне отдуваться? Снова говно хлебать?!
Юнна Мориц посоветовала из зала:
— Раз в жизни объяви голодовку...».
Это из «Соло на ундервуде» упомянутого Довлатова. Сергей Донатович мог и придумать, но прилипало навеки.
У Юнны Мориц жемчужная лирика, вот шедевр, на который, как заметил Е. Евтушенко, многие не обратили внимания. Евгений Александрович мимо не прошел.
 Наклонись, я шепну тебе что-то,
 И легко тебе станет, легко, -
 Мне по жизни положена льгота
 На чужое подуть молоко,
 На чужие кошмары и страхи,
 На тревоги чужой кипяток,
 На тоску человеческой птахи
 В проводах, где колотится ток.
 Я шепну тебе что-то такое,
 Что одна лишь природа поймёт. -
 Я тебя не оставлю в покое
 Попивать смертолюбия мёд.
 Мне по жизни положена льгота
 Не бояться ни мыслей, ни слов.
 Наклонись, я шепну тебе что-то
 Глазом, вечно открытым для снов.
 Есть такие наивные вещи
 И такие глазные слова,
 Что от них разжимаются клещи -
 И душа оживает сама...
Юнну Мориц внимательно читают как «оголтелые», так и те, о ком она пишет с большой буквы. «Вы говорите «оголтелые», «почвенники», «державники», а разве либералы не такие же оголтелые? —  поясняет она в одном из немногих интервью. — Никогда никто, ни те, ни эти, не запишут меня в свои ряды.Мои ряды — это мой Читатель, и только! Я никогда не выберу ни Болотную, ни Поклонную, а выберу своего Читателя, который всегда мне верен, при всех режимах, и которому я верна в безграничном пространстве времен, такая у нас взаимность».