Две уже не таганские даты

В конце 2017 года в стенах театра на Таганке отметили столетие Юрия Любимова. В начале 2018-го в этих же стенах справили восьмидесятилетие Владимира Высоцкого. После скандального раздвоения в начале 90-х от великого театра только стены и остались. Их даже больше стало, потому что вновь созданная труппа переехала в другое здание. «Содружество актеров Таганки» в 1993 году возглавил коренной таганец Николай Губенко, другой Таганкой руководит пришлая Ирина Алексимова. В ее актерском коллективе имеется один Любимов и двое Высоцких — однофамильцы, не родственники. И в том, и в другом театре еще остались ветераны, которых состарившийся театрал узнает со спины. Он (театрал) помнит, что такое таганские аншлаги и ему горько от пустых залов. Зрительские отзывы о двух Таганках разные, есть и положительные, но почему-то запоминаются такие: «Если любите классику, не тратьте время и деньги, если хотите получить то же, что в сериалах на ТНТ — вам сюда».
Каждый большой режиссер — тиран, и некоторым оно к лицу. Например, А. Гончаров, возглавлявший «Маяковку», даже внешне на Нерона похож; от Андрея Александровича, которому тоже сто лет недавно исполнилось, сам А. Джигарханян сбежал. А Георгий Товстоногов, создавший «самую мощную театральную империю в мире», ничуть не похож на тирана — тихий, благообразный, благостный на вид. Но чуть что — мог испепелить, что твой Везувий. Юрий Петрович Любимов на десятом десятке скандал закатил на весь театральный мир. Ногой топнул, дверью хлопнул — и убил то, что породил.
Вообще-то скандалы в театрах — дело житейское, особенно если столько талантов под одной крышей, столько медведей в одной берлоге. Ю. Любимов и не скрывал, что с подчиненными работал, как с медведями. Его слова: «Режиссер должен походить на умелого дрессировщика: нельзя доводить зверя, чтобы он вам голову оторвал. К каждому актеру нужен индивидуальный подход». И надо же было довести труппу до такого зверского состояния, что она потребовала причитающийся ей гонорар! Иначе, пригрозили актеры, не выйдем на сцену. Дело было лет семь назад во время выездных гастролей в Прагу, на генеральной репетиции. Юрий Петрович деньги выдал не сам, а через жену. Обиделся смертельно. Выходка распоясавшегося коллектива сразила его сильнее, чем лишение гражданства в 1984-м. И ушел создатель Таганки в некогда родные вахтанговские стены. Успел там поставить несколько шедевров, имевших ошеломительный успех у публики и критики. А в обоих Таганках с тех пор — ни блеска, ни проблеска. Гений, он и в Африке гений, хоть и тиран.
***
Высоцкий в 1967 году написал посвящение к 60-летию Любимова, исполнил в стенах Таганки во время празднования юбилея. Имеется запись, фотографии, построчный разбор текста. В песне Владимир Семенович называет Юрия Петровича атаманом, куренным, кошевым. От имени «таганского казачества» желает добра и уверяет: «Тебе когда-то перевалит за сто — и мы споем, спасибо, что живой!» Грустно это слушать сегодня, особенно когда листаешь обзор прессы. Вот «Новая газета» проводит экскурсию по театру накануне славных юбилеев: «Что бы ни творилось на Таганке, в гримерке Владимира Высоцкого висел его портрет, гитара и почти всегда стояли живые цветы. Гримерки Высоцкого больше нет: в ней разместили офис режиссерского управления со столами и компьютерами, дверь закрыли на электронный замок. Столик, за которым он гримировался, выставлен; портрет, гитара, цветы… исчезли. Столик Золотухина, похоже, снесли на свалку. Стол Любимова, на котором лежал знаменитый фонарик и сидя за которым на репетициях и прогонах он делал свои замечания, задвинут в дальний угол театра».
Другие отзывы не лучше. На тоскливом сайте Любимова, который, похоже, соорудила его вдова, проскочила пара сюжетов о куцем праздновании столетия мэтра. У здравствующей супруги Ю. Любимова и имечко-то соответствующее — Каталин. В Древнем Риме главу заговора звали Катилина. Каталин на 30 лет  младше Юрия Петровича. Говорят, ее роль в развале и расколе Таганки трудно переоценить. Упомянутый А. Джигарханян, хоть из другого театра, но усвоил любимовский урок и превзошел мастера. Его последняя жена младше на сорок с лишним лет. Зовут ее похоже — Виталина. Есть в этих совпадениях что-то зловеще роковое.
***
Из жен Владимира Высоцкого, чтоб они были здоровы, репортерам к 80-летию поэта выудить совершенно нечего. Давно разысканы внебрачные дети, сенсаций не раздобыть даже исследователям из «Пусть говорят». Известно с точностью до минуты, когда Владимир Семенович родился. Биографы уже не скрывают, что его бабушку звали Дебора Евсеевна Броншейн и что первое стихотворение, написанное пятнадцатилетним подростком на смерть вождя, называется «Моя клятва». Найдена первая публикация в «Советской культуре» за 1960 год. На этот же год приходится первая женитьба и первые песни собственного сочинения. Первый развод — песен становится больше. Вторая женитьба, второй развод, Марина Влади, поездка «по заграницам». Европа, Штаты, Канада, Мексика, Французская Полинезия, Таити. Самый плодотворный период в творчестве.
Сосчитано количество песен, любую можно послушать, попросив интернет: «Откройся». Все известно, остаются мелочи. Их и приходится наскребать авторам юбилейных статей. Например: Людмила Абрамова, вторая жена Высоцкого, мать его двоих сыновей, актриса, никогда не видела «Гамлета» в исполнении мужа. Или такая любопытная подробность: приказом министра культуры СССР Высоцкому была присвоена высшая категория вокалиста-солиста эстрады, то есть его официально признали профессиональным певцом.
Прочел недавно у известного высоцковеда Марка Цыбульского, что черновой вариант известной песни «О конце войны» написан Высоцким на бланке отеля, что расположен на острове Муреа. Это Французская Полинезия, группа островов в Тихом океане. Но поразило не то, что он сочинял на другом конце земли. Я думал, что именно на этом острове французы испытывали ядерное оружие. Хотя логичнее им было это делать возле английской Святой Елены, куда сосланный Бонапарт пришвартовался и отдал концы. Правда, Святая Елена — в другом океане. Подумалось, какой же отель мог посещать Высоцкий, если после ядерного взрыва выживают только крысы с тараканами? А французы там бабахали, чихая на протесты мирового сообщества, не одну сотню раз. И нахожу сообщение: население на острове по состоянию на 2007 год отсутствует в связи с радиоактивным заражением. Получается, что оно там присутствовало? На острове, где с 1966 по 1996 год проведено двести испытательных ядерных взрывов?! Потом выяснил, что Высоцкий посещал другой остров, курортный, с очень похожим названием. Тот же океан, та же Французская Полинезия и два лаптя по карте на север. Зараженный остров называется Муруроа. Но осадок остался. Владимир Семенович, должно быть, был единственным на весь Союз, кто посетил Муреа  в семидесятых годах. Сегодня такое удовольствие может позволить себе уже пять процентов населения.
Доживи Владимир Семенович до таганских кризисов, пришлось бы ему делать выбор, к кому примкнуть, с кем остаться? Скорее всего, он воскликнул бы, пусть не по Гамлету, но все равно по Шекспиру: «Чума на оба ваших дома!». И занялся бы сочинительством. Высоцкий утверждал: все, что касается авторской песни, весомее его работы в театре, кино на радио.
***
Как сегодня поживают «барды-кочевники», ровесники Высоцкого? Собрат по авторской песне Юлий Ким 20 лет мотается от одного своего дома к другому. Один из них— в Иерусалиме. Два года назад Юлию Черсановичу у нас вручили национальную премию «Поэт». Что тут началось! Два поэта, весьма почтенные, в знак протеста вышли из состава жюри. Еще два, тоже вполне маститые, скривились и воспротивились вручению Ю. Киму премии. Слава богу, хватило голосов и без них, но вот что интересно: трое из протестующих — сами в прошлом лауреаты этого же «Поэта». Почетная награда вручается всего один раз и только тем, кто еще не помер. То есть ни о какой зависти и речи не может быть. Тогда вообще ничего не понятно…
Другой прославленный бард Александр Городницкий в шестьдесят лет написал песню «Не разбирай баррикады у Белого дома». В октябре 1993-го поющий поэт предупреждал: «Вслед за игрушечным заговором Катилины Цезарь идет, открывая дорогу Нерону». А на девятом десятке Александр Моисеевич сочинил до слез трогательное: «Песни нашего века / Мы не услышим впредь. / Скоро их будет некому / С нами уже запеть. / Многое это даст ли / В будущие века? / Звезды уже погасли, / Свет их идет пока».
Встречаю приятеля: «Ты помнишь Серегу, работал в нашем цехе на усилителях? Ну, как не помнишь — высокий такой, худощавый, смуглый, с бородкой. У него сестра работала в каком-то посольстве.
— ?
— Сестра ему пластинку привозила, и Серега нам с тобой давал переписать чистейшую запись концерта Высоцкого в Торонто.
— Так бы сразу и сказал – конечно, помню!