Пал Санычу — 88

 За несколько часов до церемонии открытия выставки ржевского художника Павла Фефилова в выставочном зале наблюдалось непонятное оживление. Художники фотографировали полотна и выносили их из выставочного зала. Интересуюсь: «Вы не картины Павла Александровича растаскиваете на сувениры?» «Да нет, — говорят, — это наши полотна, к каталогу готовимся». Ансамбль скрипачей Любови Беловой разминался, готовился к открытию, и Астор Пьяццолла заглушил дальнейшую фразу…  
 Пожилая художница настойчиво выспрашивала, показывая свой пейзаж (деревья с пожелтевшей листвой), чего в нем не хватает? Коллеги ее успокаивали, мол, всего там хватает, ничего больше не надо. Подумалось, если подойдет ко мне, скажу, что хорошо бы скворечник пририсовать. Не подошла. Пал Саныч заметно волновался, хотя таких бенефисов у него было не счесть.
Из картин Пал Саныча на выставке, которую он назвал «Мне — 88», мне запомнился берновский пруд. Вспомнилась история про утопившуюся дочь мельника, которую рассказали Пушкину в Старицком уезде, когда он гостил у Вульфов. У Александра Сергеевича там возник сюжет для «Русалки». Не знаю, вспоминал ли эту историю Пал Саныч, когда создавал полотно, но пруд у него получился замечательный, в таком любой утопился бы с удовольствием.
 Пал Саныч энергичен и деятелен, ни за что не скажешь, что ему далеко за 80. Несколько лет назад я лежал с ним в больнице на одном этаже. Он мне рассказывал (и показывал прямо на полу в вестибюле), какие нужно делать упражнения по утрам. Повторить я не рискнул из опасения попасть к патологоанатому. Из женской палаты вышла пациентка. Пал Саныч направился к ней, что-то ей сказал, отчего она густо покраснела. Я поинтересовался, не про зарядку ли он ей говорил. «Нет, — отвечает, — я хочу ее нарисовать, попросил позировать, она — ни в какую…» 
 Тем временем в выставочный зал прибыл Роман Крылов. Объявили открытие. Роман Сергеевич тепло поздравил Павла Александровича с выставкой, отметил высокую творческую активность художника, журналиста, искусствоведа, отметил его талант, жизнелюбие, преданность любимому делу, пожелал успехов, творческого долголетия, обещал поддержку. Павел Александрович поблагодарил и сказал: «Есть художник, которого я называю ржевским Левитаном. Это Павел Соловьев. Я знаю его педагога, ему 92 года, он еще преподает в Твери. И педагог меня недавно спрашивает: «Как там мой Паша?» Я ему говорю: «Нет у Паши площади для работы…» Роман Крылов под бурные аплодисменты присутствующих пообещал: «Дадим Паше площадь».
 Ирина Николаевна Аввакумова приветствовала гостей, которые собрались в нелегкое, тревожное время, посоветовала обратить внимание на акварельные работы П. Фефилова, потому что это — сложная техника, а Пал Саныч ею хорошо владеет. От имени художников И. Аввакумова уверила юбиляра (точнее, бенефицианта): «Мы вас уважаем, любим, несмотря на критику. Вы — доброжелательный человек!» Кажется, это прозвучало неожиданно и для самого Пал Саныча, потому что в собратьев он регулярно мечет пусть и не отравленные, но колючие стрелы.
 Поздравила П. Фефилова и Е. Ямщикова, заместитель главы по соцвопросам. Елена Николаевна обратилась к внуку Павла Александровича с наказом беречь и гордиться дедом. После чего бенефициант прочел любимого Галича. Он делает это часто. На сей раз, кроме «Баллады о прибавочной стоимости» прозвучал фрагмент из «Баллады о черте».•