Фотовоспоминания

Фотография перестала быть уделом немногих. Более-менее сносный снимок может сделать любой. Вернее, за него сделает фотоаппарат, а теперь уже и мобильный телефон. Выдержка, диафрагма, резкость — термины устаревшие.

 Рухнула индустрия, разорились «Свемы» и «Тасмы». Уже смешно говорить, что отечественные ФЭДы превосходили лучшие образцы западной оптики. Появились умные машины, печатающие цветные снимки с пленок. А теперь цифровая техника, принтеры, сканеры увековечат вас в любом количестве. 

В ржевском выставочном зале недавно завершился показ работ мастеров и фотолюбителей. Посещал несколько раз. Понравилось все: портреты, рассветы, сюжеты, закаты, фотошопные забавы ребят, в совершенстве освоивших компьютерные технологии. Спросил Пал Саныча (художника П. Фефилова), каковы впечатления. Он проворчал, мол, как в парикмахерской: обилие (изобилие) пестрых, но скучных стендов. Ничего, кроме портретного сходства. Как на рекламе с детским питанием. Ну да, очаровательный малыш, веселый, милый, но при чем тут искусство?

Нет, замечательный Пал Саныч, конечно, не прав. Фотография берет не этим. Знаю, многие не согласятся, но и в те времена, когда сам щелкал затвором и переводил километры пленки и тонны бумаги, считал фотографию двоюродной сестрой искусства. А сейчас — тем более. Уверен, сравнивать закат на фотографии и пейзажном полотне художника не следует — иные восприятия и ощущения.  Ведь это фотограф чувствует себя художником. Он делает замечания ученику: «Не прорисованы детали, нет композиционной составляющей, отвлеченно и неглубоко». Хотите поссориться с художником, тогда скажите ему: «Чудесный пейзаж, дивная картина, как будто смотришь в распахнутое окно. Настоящая фотография!».

 Результат у тех и других во многом зависит от технических, а значит, и материальных возможностей. Кто-то рисует колонковой или бело-медвежьей кистью,  кто-то — из мексиканского тушкана; у кого пятипиксельная мыльница, у кого-то цифровая навороченная зеркалка.  Обывателю ж не объяснишь, он видел работы Пастернака-отца, нарисованные углем и белилами. Он знает, что папаша поэта в Оксфорде жил: «Ты думаешь, ему белок и колонков бы не настреляли? Нет, не в этом дело. Вот тебе ведро антрациту, банку белил  — заваливай шедеврами лувры.  Нет таланта, хоть шваброй малюй из шерсти саблезубого тигра».

В фотографии по-другому. Можно выехать на технике, редко, но может случайно получиться чудо. Об этом, впрочем, сами мастера фотографии свидетельствуют. Великий Джон Хеджкоу, увы, умерший прошлым летом, описывал, как случайно у него получился шедевр. Фотографировал девушку, она стеснялась. (В те годы даже на Западе можно было встретить смущающуюся натуру. Говорят, сейчас только там и встретишь). Мастер нажал на кнопку спуска, а девушка неожиданно, инстинктивно прикрыла грудь ладонями. Художник включал снимок во все  последующие альбомные переиздания.   

Визит на фотовыставку навеял воспоминания о том, как мы с другом детства делали первые снимки в темной каморке на веранде при красном фонаре. Увеличитель на вечер выклянчили у дяди Толи, старший друг Валерка пожадничал, дал только фонарь и проявочный бачок для пленки. Сегодня утром Борьке подарили «Чайку». Нужно отщелкать 72 кадра — сущая мука. Но вот вечером в тарелке с проявителем проступает усатая кошачья морда Васьки. От красного фонаря глаза у нас горят в предвкушении, как у детенышей вампиров. Как обкрадывают юное поколение производители цифровой техники!        

Кто начал заниматься  фотографией лет двадцать назад, слышал поговорку: если хочешь разорить друга, подари ему фотоаппарат. Глянцеватель я привозил из Москвы. Это последнее, что осталось от прежних фотопринадлежностей. Я на нем ноги грел в морозы. Решив, что в совершенстве освоил черно-белую ерунду, я занялся цветной фотографией. Не единственная, но пламенная страсть. Помню, как в Москве, в ГУМе, бежал за тетенькой, которая из-под носа у меня купила последние пять пачек цветного проявителя для бумаги. Умолял продать одну по тройной цене — не согласилась. Я, говорит, из Кемерова, у нас там фотокружок.

А теперь? Гигабайты изображений дочек и внучек на жестких и прочих носителях виснут, глючат, случайно стираются. Полинявший 18 на 24 снимок восьмидесятилетней бабы Дуни с килограммовым боровиком выцветает, как и воспоминания.       

Одно хорошо, не нужно экономить на бумаге и пленке. Щелкай, пока не перегреется затвор и не иссякнет аккумулятор. Резко, узнаваемо, ярко — чего  еще, дерзай.

О творческой стороне фотовыставки. С моей дилетантской колокольни — лучшие снимки у Софьи Азаренковой: эффектный прищур, импрессионистский фотопочерк. Понравился осенний портретный снимок Володи Кутузова, если б не чересчур нарочитая декорация из небрежно прилепленного гербария — обыкновенный шедевр.  Следующую фотовыставку буду ждать с нетерпением. Задержался над работами Георгия Степанченко, даже стишок начал, о том, как млел фламинговый закат, как он кличет и лечит душу.