Своя реальность Натальи Межак

С почетным дипломом вернулись с первого областного фестиваля театральных коллективов детских школ искусств ребята из ржевского театра-студии «Своя реальность» ДШИ № 3. 20 января на площадках тверского училища имени Львова (ТУК) выступали коллективы из восьми городов Тверской области. На суд областного жюри представили свои театральные работы и юные артисты из ржевской школы искусств № 2.

«Своя реальность» (руководитель Н. Межак) на областном фестивале показала отрывок из спектакля «Она» по рассказам Н. Тэффи.

— Участвовало 8 коллективов из Твери, Ржева, Конаково, Осташкова, Лихославля, — рассказывает Наталья Валентиновна.

— Ваш создался давно?

— В этом году нам исполнится десять лет. В нашем театральном классе дети получают начальное профессиональное образование, поступают в институты, учреждения культуры. В этом году наша девочка собирается поступать во ВГИК на сценарное отделение. Несколько моих выпускников уже работают по специальности. Каждый год делаем по нескольку спектаклей.

— Что поставлено за десять лет? Самое любимое?

— Самое любимое еще не поставлено.

— На «Гамлета» не замахивались?

— «Гамлета» без Гамлета не ставят… Два с половиной года назад мы сделали почти трехчасовой спектакль по пьесе Леонида Филатова «Любовь к трем апельсинам» Карла Гоцци. А самая первая моя ржевская работа — к юбилею Оковецкого храма. Я писала пьесу по историческим материалам библиотеки храма. Ставили с ребятами из Оковецкой приходской школы в 2000 году. Три года назад делали спектакль повторно. Те, кто играл в премьере, приводили своих детей, смотрели, плакали…

— На фестиваль в Тверь вы возили спектакль по Тэффи…

— Отрывок. Что мы делали по этому спектаклю? Я писала пьесу. Вот Аленушка Петрова, она играла кухарку, занималась светом, гримом, реквизитом. У каждого много функций. И было две Тэффи. Их играли две Дарьи, Кадацкая и Никитина. Это спектакль по биографии Тэффи, ее письмам, ощущениям. Мы много прочли ее и о ней, чувствовали ее участие… А вот Валера Сербин, учащийся 38-го училища, которое, кстати всегда нам помогает. Валера за все мужские роли отдувался один. Не хватает у нас ребят. Много наших выпускников играло там, а теперь — кто в Воронеже, кто на Сахалине; Миша Петров этим спектаклем с нами прощался, потому что он уже совсем большой ребенок…

О каждом Наталья Валентиновна может рассказывать часами — о детях и взрослых, которые заняты в ее спектаклях, коллегах (причем так подробно и доброжелательно), о КВНе и елках.

Несколько раз в течение беседы я пытался задать вопрос, откуда родом Наталья Валентиновна. Она вскользь ответила, что родилась в Риге, и — опять о спектаклях и ребятах, солисте из хора ветеранов, сыгравшем короля, Наталье Константиновне Ивановой и четырехлетней Настеньке Соловьевой, которая пришла в школу в этом году.

На заданный в шестой раз вопрос, как Наталья Межак оказалась в Ржеве, прозвучала история, скорбь от которой сполна разделили бы эмигранты первой волны, с Надеждой Николаевной Тэффи во главе.

«Возвращается боль, потому что ей некуда деться. Возвращается ветер на круги своя». (Из последней песни А. Галича).

— Вы родились в Ржеве?

— В Риге.

— А после школы поступили в рижский ВУЗ?

— Нет, в рижский ВУЗ мне поступать не дали, потому, что у меня фамилия по папе русская. Это ведь был 1991 год. Мне сказали, если мамина фамилия — проблем бы не было.

— И потом?

— Отец военный. Мы оказались в Махачкале. Я пошла в махачкалинское учебное заведение, куда брали только мальчиков и только дагестанцев. И меня взяли… Училась на факультете театральной режиссуры при дагестанском колледже культуры, а потом этот факультет открылся при университете. Мы работали при всех театрах, ставили первый дагестанский балет, снимались в кино. Обучали нас известные педагоги: директор аварского театра, люди, которые в театре Маяковского работают.

— В Ржеве вы как оказались?

— Случайно, Божьим промыслом… Началась война… Было очень плохо… Было очень страшно… Все русские уезжали кто куда мог. Грозный от Махачкалы — сорок минут автобусом. Четыре поколения семьи мужа жили в Махачкале, они не дагестанцы, а латыши, проживали еще с царских времен, его предки поселились в форпосте Петровск, а моего отца направили туда служить. Я там училась и, в принципе, наверное, оттуда не уехала бы, хотя были попытки вернуться в Ригу. Но вышла замуж, родились две дочери (третья дочь родилась в Ржеве).

Может быть, еще и поэтому Н. Межак обратилась к произведениям Тэффи, что трагическая история, которую пережило поколение Надежды Николаевны, повторилась в судьбе самого режиссера. История — беспощадный сценарист, она любит страшные повторы. Действия, явления, трагические финалы преподносит без репетиций и генеральных прогонов. Декорации к судьбе — захламленная коммуналка, купленная за деньги, что остались от проданной квартиры в Махачкале…

— Наталья Валентиновна, в храм вы начали ходить в Ржеве?

— Нет, я всегда была верующей.

— И все же, почему Ржев?

— Сейчас скажу. Я хотела домой, в Ригу. Мой муж родного (латышского) языка не знал, он не хотел в Латвию, побывал там однажды и сказал, что это не то, где бы он хотел жить.

И мы жили в Московской области, я там работала. Нелегально. По профессии. Но прописки нет, жилье купить невозможно. Детям нужен садик. Начались проблемы. Мужа и ребенка забирали в милицию. И вновь — страшно, противно, обидно. Тяжелый период. Мы оказались нигде и никому не нужны, ни в Дагестане, ни в Латвии, ни в России. Ни друзей, ни знакомых. От отчаяния найти себе какое-нибудь жилье, регистрацию я ездила в Тульскую область, Владимирскую. Россию не знала, ездила и, честно говоря, ужасалась… Дети ехали в поезде, прощались: «До свидания, горы, до свидания, море».

И вот в 1998 году оказалась на родном Рижском вокзале. Решила: что первое сейчас подойдет, на то сяду и уеду. Пришел автобус на Ржев. С мужем и старшей дочерью (младшая была у дедушки) приехали в Ржев, переночевали в гостинице, утром пошли искать. Было настолько тихо, настолько все показалось раем… Потому что в Махачкале стреляли. Была зима, мне показалось так здорово. Замерзшая Волга. Я сказала: «Хочу тут жить». Я не знала, почему. И вот живу…

— Ощущение потери притупилось?

— Ну, за двенадцать-то лет можно привыкнуть. Домой? Конечно, хочется. Но родина-то уже не та… Да нет — все нормально: живем, работаем, дипломы получаем…