Поезд ушел?

В канун дня железнодорожника Тамара Николаевна Пояркова принесла воспоминания о своем свекре Александре Михайловиче Пояркове, паровозном диспетчере, почетном железнодорожнике. Тамара Николаевна разменяла девятый десяток, свекру, надо полагать, было бы далеко за сто.

Показывая фотографии начала шестидесятых, где дед запечатлен на перроне с внучками, бывший педагог, биолог, проронила: «Он только в шинели и ходил, другой одежды не было, жил на Пушкинской набережной, на горе, в старой развалюшке. Жена собирает, бывало, ему еду на работу: яичко сварит, хлебушек маслицем подсолнечным польет, солью крупной посыплет. ( Заметим: А. Поярков награжден одной из высших правительственных наград страны — орденом Ленина ). И уходил на работу, на двенадцать часов. (Именные часы за добросовестный труд вручил Александру Михайловичу сам министр путей сообщения). Ушел на пенсию после расформирования управления, работал кочегаром при больнице на Карла Маркса. Дожил до 90 лет, под конец жизни ослеп».

Фрагмент биографии Тамары Николаевны. (Данные о ней самой и семье пришлось выуживать по крупицам, она все спешила поведать о добросовестном, беззаветном, безвозмездном труде свекра).

Закончила калининский педагогический институт, муж Николай Александрович — московский авиационный. Направили его в Грозный, на завод нефтяного машиностроения «Красный молот». Благодатнейший край: теплынь, фонтаны бьют, арыки журчат, виноград, груши, помидоры. Дали шикарную квартиру в центре города, на третьем этаже… Приехали в отпуск в Ржев. И зачем его понесло на краностроительный завод?

Директором тогда был Н. Вишняков. Переманили на родину, пообещали квартиру, подъемные…

«Общежитие это и сейчас еще снится, — вздыхает Тамара Николаевна, — двухэтажное мрачное здание до сих пор стоит на улице Краностроителей возле «Спартака». Длинный предлинный коридор, по обеим сторонам — четыре двери, пролет — и еще четыре двери… Туалет один, на первом этаже. Я плакала, когда вспоминала Грозный… Побывать там все же удалось до перестройки. А уже после известных трагических событий муж сказал: «Выходит, правильно мы сделали, что уехали». На «кранах» он работал недолго, перешел на электромеханический завод, потом строил ЭРМЗ».

Еще одна фотография, на ней здание кинотеатра «Волга», бывшая «пожарка».

— Сюда, — вспоминает Тамара Николаевна, — после войны народ собирался со всей округи. Перед фильмом — танцы. Танцующие — в резиновых сапогах… Вы знаете, как хотелось жить после войны, как учиться хотелось, такая была жажда!

— А вы в железнодорожной школе преподавали?

– Нет, в «четвертой». Я там и училась. И сестра Вера, и дети, и племянники. Наш выпуск — второй послевоенный. Но это потом. В 49-м пошла в пятый класс не в четвертую. На том месте, где сейчас маштех, школа открылась. Без номера. Вечерняя. Я же — узник, побывала на территории Белоруссии и Польши. Ну, это отдельный разговор…

До войны окончила пять классов. А школа вечерняя открылась где-то в декабре. Пошла в эту вечернюю школу. Там нас было пять человек. Шестой класс окончила, перешла в четвертую, она располагалась в здании мужской гимназии, потом интернат там размещался. Я в интернате работала тринадцать лет. Когда его ликвидировали, перешла на работу в четвертую, туда, где сегодня спорткомплекс. Она тоже рухнула. Не везло нам с четвертой. Оттуда пошла на пенсию.

Игорь Павлович Хмурчиков, основатель интерната, директор, человек уникальный. Все сам делал — лепил, строил, ремонтировал, картошку в Тетерине сажал с детьми. Четыреста детей там проживали. Здание зачем-то разрушили. А какой зал там был — танцы устраивались общегородские, духовой оркестр играл…

Игорь Павлович, умер в доме престарелых, личная жизнь как-то не сложилась…

Еще эпизод про Игоря Павловича. Он что-то лепил во дворе. Подходит женщина.

— Извините, не подскажете, где директора найти?

— Я директор.

— Да бросьте вы смеяться, он мне действительно очень нужен.

— Ну, хорошо, пойдемте к его кабинету.

Проводил, вошел в кабинет, переоделся, вышел, пригласил. Еле вошла, смущенная…

А вот заметка Тамары Николаевны в местной газете к 50-летию Победы.

«Концлагерь. Не могу забыть криков одной женщины, у нее за одну ночь от голода умерли двое детей… Умер мой братик (он родился 14 октября 1941 года, в день оккупации Ржева)».

Тамара Николаевна шьет куклы. Должно быть, утраченное детство наверстывает свое. «Это мое лекарство, — говорит, — сейчас заканчиваю цикл представителей профессий, доктор у меня был, военный тоже, железнодорожника надо сшить… Недавно дочка каратиста увезла.

Вообще-то я собиралась рассказать про день железнодорожника… Это был настоящий праздник для горожан. Представляете, к августу мама обязательно шила всем обновки.

О свекре еще. В семье рассказывают такой случай. Александр Михайлович на железной дороге работал с мальчишеских лет. Однажды остановился состав, из вагона вышел человек и спросил, сколько простоит поезд. Кто бы мог подумать, что на перрон станции Ржев II выходил Николай II? Царь ехал отрекаться от престола…

Свекор водил внучат смотреть паровозики, рассказывал, куда они едут. А ехать было куда — во все концы, по разным направлениям. Ржев — крупный железнодорожный узел с мощной отраслевой инфраструктурой. Детсады, школы, больницы, магазины, пекарня… Где оно все? Поезд ушел. Последним был Ржев — Санкт-Петербург…»