Вдоль по наркомовской

Улица Семашко расположена на окраине, самой что ни на есть периферии, на отшибе. Если встать лицом к перспективе, то: слева — зона (исправительно-трудовая), сзади — железнодорожное полотно, и — «ничего-ничего впереди», то есть бескрайние просторы, не засеянные, а стало быть, не сжатые.

— Где улица Семашко? — спрашиваю у прохожего на «Ленинградке».

— Это не здесь, это в Шихине.

В конце 50-х годов XIX века эта местность являлась волостным центром. В 1858 году в Шихине появилась одна из первых сельских школ. В конце XIX века шихинскую волость упразднили — в числе восемнадцати волостей Ржевского уезда ее уже нет.

С тех пор, как Шихино обзавелось улицами и нужно было как-то обозначить отрезок прямой, густо усеянный частными домами, ему и присвоили имя первого наркома здравоохранения. Так что Семашко здесь оказался так же нежданно-негаданно, как параллельный Серафимович.

Один из ржевских домов отдыха носил имя Николая Александровича еще во времена его здравствования. Названия двух пионерских лагерей звучали почти одинаково, и многие пацаны считали, что есть такая речка Семашка (как Сишка).

В слякотно-промозглую ноябрьскую пору все улицы, как кошки, серы. Вот и семашкинский закоулок в целом не приглянулся. И если первый отрезок до пересечения с Крестьянским переулком вполне пригож, ухожен и благостен, то дальше — будто и не было смычки города с деревней. И словно о сегодняшнем дне написано в 1883 году: «…крыши провалились вовнутрь, жилые когда-то дома необитаемы, избы плохие, погнутые набок».

Проведем еще параллель. В этот день Ржев с госдумовским приветом посетил спикер Б. Грызлов. Борис Вячеславович давно обещанную поездку приурочил к нескольким событиям: вручение городу высокого звания, день народного единства и — выборы на носу. Некогда Борис Вячеславович возглавлял блок «Единство».

Читаем в краеведческой литературе: «…В Ржев приезжал меньшевик Алексинский, извест­­ный лидер группы «Единство». Во время его выступления на митинге в городском театре присутствовало более 400 человек… Чтобы укрепить свое влияние, пригласили в Ржев известную меньшевичку Л.И. Аксельрод…» Автор говорит, что их приезд оказался напрасен, визитеры уехали с позором, освистанные и осмеянные. Это было 90 лет назад, в июле. С тех пор кое-что все-таки изменилось. На штурм Зимнего мы уже смотрим трезвее и хладнокровнее. Не было никакого штурма. Дыбенко (председатель Центробалта) звонит Подвойскому (председатель военно-революционного комитета).

— Зимний взят?

— Легко.

— Потери есть?

— Есть маленько. Пять солдат, один матрос.

— А у противника?

— У противника нет.

— Как нет?!

— Никак нет…

Семашко организовал первую в стране кафедру социальной гигиены, его творческое наследие насчитывает более тысячи работ по терапевтическим и организационным вопросам здравоохранения, истории медицины. Николай Александрович возглавлял в 30-х годах деткомиссию.

Корней Чуковский вспоминает, как ему запрещали издавать сказку «Крокодил». «Канитель с «Крокодилом» продолжается. Сегодня я пришел в Детгиз — Семашко в серой шапке, в бекеше с серым воротником стоит, собираясь уезжать. У подъезда его ждет большая совнаркомовская машина.

— Ну, как «Крокодил?» — спрашиваю его.

— Сволочи! — говорит он…

«Крокодил» запрещен весь. Ибо криминальными считаются даже такие строки: «Очень рад / Ленинград».

В год убийства С. Кирова любой намек на радость мог дорого обойтись.

«Подбегает постовой:

Что за шум? Что за вой?

Как ты смеешь тут ходить…», — эти строки так и просятся под запрет.

Шихинец, возвращающийся «из города», ворчит: «Понатыкали постовых на каждом шагу, в свисток дуют, что улицу не там переходишь. Показуха одна…»

— Это что! — говорит его спутник. — Мне приятель рассказывал, как он побывал в Хотилове, когда наш президент на Валдай улетел 55-летие справлять. Прилетает на своем Ту министр обороны. Главком ВВС — на своем. Два Ила с десантниками псковской дивизии, Ту-195 из Саратовской области. Десантники — в оцепление, ФСБ-шники — по кустам. Пожарники из Твери, вертолеты из Торжка, кинологи с собаками и без.

Приземляются каждый на своем самолете Берлускони, Шредер, Ширак. Их сопровождают до вертолета — и на Валдай. Борт №1 (президентский) ждали долго. Появляется сначала один, потом второй. Из которого президент выйдет, никто не знает. Никто не знает, в какой вертолет он сядет. Мелькнул на минуту, по трапу вбежал — и взмыл. Это в пятницу. А в воскресенье то же, но в обратном порядке. Вот это, я понимаю, меры предосторожности! А тут — кортежик с представителем нижней палаты…»

Зря ехидничают обыватели: председатель законодательного органа в нашем городе не бывал никогда. И вообще визиты наносили — по пальцам счесть: Рюриковичи — набегами, Романов — транзитом, Владимир Ильич — проездом, Иосиф Виссарионович — украдкой. А Семашки вообще не было.

Что касается усиленной охраны высокого гостя, тут нечего возмущаться: у нас российский губернатор в центре города может попасть под единственный уцелевший в его сельхозпарке комбайн.

Кончается наркомовская улица на самом севере. Тут и холоднее стало, и названия под стать: Северный переулок, улица Северная, Пригородная (вместо Загородной). Дальше — необъятные даль и ширь, тишь да гладь, а там и Северный ледовитый.