Мятежный дух ржевских железнодорожников утрачен

Начальник Октябрьской железной дороги В. Степов посетил Ржевский узел с проверкой. Пресс-секретарь Виктора Васильевича накануне оповестила ржевские СМИ о приезде ее шефа и пригласила на встречу в депо. Журналисты не очень удивились — лидер Октябрьской революции когда-то возвестил о том, что свершилось, с железнодорожного броневика. Почему бы лидеру Октябрьской дороги не выступить в депо — колыбели ржевских революционно настроенных земляков и товарищей?

Владимир Ильич, кстати, тоже побывал здесь неподалеку проездом в августе 1920-го. Вождь решил отойти от забот и под стук колес ехал на охоту. Тут его и застукали — в стране шла перепись населения.

Побывав на встрече, приходишь к выводу, что В. Степов тоже приехал к нам на отстрел. И может быть, лучше, если бы встреча состоялась в депо, потому что вождь «октябрьской железки» начал наливаться благородным гневом уже на пороге здания железнодорожного музея, куда его опрометчиво пригласили. Как на грех, конференц-зал находился на ремонте. Кабы знать, что обшарпанное здание, облупившаяся штукатурка и перекошенные плиты так прогневят высокого гостя, устелили бы шпалы коврами и знаменами, протянули рельсы до самой сцены.

Не удалось спросить, есть ли у В. Степова личный паровоз, вперед летящий. Не до того было: события развивались так непредсказуемо. Ну не на дрезине же он прибыл! Почему тогда такой сердитый? Главный министр страны сказал, что в экономике он наблюдает рост прекращения спада. То есть с этой стороны Виктора Васильевича ничего не должно тревожить.

Ну, срезали на десяток-другой миллиардов финансирование для высокоскоростных магистралей — Ржев ни с какого боку не виноват.

Итак, в зале расселись рабочие, служащие, начальники подразделений, журналисты; организаторы напомнили выключить мобильники и попросили присутствующих встать, когда войдет гость со свитой. Кто-то вопросительно шепнул: «На колени?»

Гость вошел по-хозяйски, разрешил всем сесть, окинул взглядом стенды, спросил: «Какого года фотографии передовиков?» Оказалось, несвежие. С фотографий «октябрьский шеф» перешел на обшарпанные стены и перекошенные плиты («На многое может не хватать средств, но это же — лицо руководителя, лицо группы!»). Потом добрался и до самих руководителей с перекошенными лицами, как у бояр средневековой думы: «Ну, ты грозен, батя». Хвалил Великие Луки, Псков, Бологое. Даже Сонково упомянул в связи с тем, что там есть в администрации «один из наших руководителей». А ржевские железнодорожники на предстоящие выборы из своих рядов никого не выдвинули.

— По бюджетному наполнению — какова доля железнодорожного узла в городскую казну? — во­прошал В. Степов.

Ему ответили: «Двадцать процентов».

— А остальные кто?

— Заводы: кирпичный, КСК, краны, молоко, хлебокомбинат…

— Неужели мы не имеем права кандидатуру мэра из своих рядов выдвинуть? Это тоже говорит о чем-то…

О чем это говорит, не пояснил, но произнес такую фразу: «По идее, здесь сидит элита города. Вы достойны представить кандидатуру. Если руководитель узловой группы не держит контакта с городом… Как церковь, которая строилась всем колхозом…»

Тут уж Виктор Васильевич лишку хватил в пылу обличительном. Во-первых, церковь всуе упомянул, пусть и образно, но безобразно. Когда это колхозы церкви строили? Да и за город обидно как-то. Устроил публичную порку представителям всех подразделений; как локомотив, наехал на железнодорожных начальников за то, что они не выиграли ни одного капиталистического соревнования («Я лично ни разу у вас не вручал первого места»); сказал, что группа здесь (в Ржеве) работает из рук вон — и вдруг: почему не выдвинули кандидатуру в мэры? И не логично, и пренебрежительно: зачем же городу мэр, который плохо руководил пусть и элитным подразделением.

Впрочем, выборы в мэры — это второстепенная часть недовольства В. Степова. Он еще в начале беседы обмолвился: «Для нас не важно, как в городе». Потом, правда, поправился: «Важно, конечно…»

Лейтмотив встречи таков: «Любая сэкономленная копейка — наша прибыль. Надежды на увеличение фонда заработной платы ни у кого не должно быть. Такое количество людей вы умудряетесь держать на неполном рабочем дне! Наша задача — увеличить производительность труда в два раза. Управляемость по методу бережливости».

Один из сопровождающих В. Степова, доктор экономических наук, попытался несколько смягчить накал, но в целом поддержал обличительный тон. Да и попробовал бы не поддержать. Был доктором — станешь медбратом, а то и санитаром.

Никто начальнику не возражал. Заикнулись было о стадионе «Локомотив», что нет, мол, единицы.

— Сколько это стоит? — спросил Виктор Васильевич.

— Ну, тысяч пятнадцать.

Спросив, что будет делать эта «единица» и, не дослушав, подытожил: «У вас столько подразделений, неужели вы не можете скинуться? Ждете — чего даст начальник? А я все отдал. Вы имеете больше, чем кто-либо в городе. К вам очереди на работу…»

Рассказал о встрече с Президентом, о том, как отстоял Октябрьское подразделение — было задание на объединение; Президент «взял на себя ответственность» и разрешил («Впервые! Этого не было никогда!») оставить у себя 50% от прибыли.

Говорил о продолжении реформирования отрасли, о создании дирекций: по ремонту путей, связи, сбыта, тяги, инфраструктуры.

Закончил патетически: «Железнодорожник — это судьба». Но точку на этом не поставил, а сказал: «Сейчас мы с руководителями проедем по их объектам».

Думается, некоторые прокляли эту судьбу, ибо Виктор Васильевич посмотрел в их будущее с пугающим, угрожающим оптимизмом.