Разводные, несжигаемые

Недавняя поездка в Питер оказалась самой безвылазной за всю историю наших посещений Северной Пальмиры. Вирусные показатели зашкаливали в Ржеве, Тверской, Ленинградской областях и в самой Северной Венеции. Встречавший нас с женой на вокзале Денис (зять) пожаловался, что его не пустили в метро без маски: «Метрополитенша развернула». В вечернее время можно было наблюдать массовое посещение метро молодыми людьми без масок, но скорее всего это у них нечто протестное — колыбель трех революций как-никак. Поэтому культурную программу пришлось ограничить до минимума. Концерт Тимура Шаова в зале у Финляндского вокзала решили не посещать.
Сели в машину. Заморосило. Денис включил радио. Бичевская затянула на стихи Левитанского: «Прощайте, прощальный свершаю обряд,  / Осенние листья, как порох горят. / И капли на стеклах, как слезы чисты. / Сжигаю мосты». И кто-то предложил: «А давайте завтра сходим на развод мостов…»  Городу на Неве горожане в разное время придумывали много прозвищ, но Питер, пожалуй, самое общенародное. Петр I в только что отгроханную столицу сгонял из Первопрестольной бояр, купцов и чиновный люд с московской пропиской.
Он и сам поначалу путался с названиями. В одном указе напишет Санкт-Питер-Бурх, на голландский манер, в другом — Петербурх, в третьем — Питербург. Но каждый школьник знает, что скромный царь город нарек в честь апостола Петра, а вовсе не себя хотел увековечить. Началось со взятия шведского городка Ниеншанц в разгар русско-шведской компании. Петр переименовал городишко в Шлотбург. Вот тут его и осенило: сперва построю крепость, потом возведу церковь, присвою ей имя апостола Христова, и оно распространится на новую столицу. Назло надменному соседу.
Подруга дочери когда-то работала экскурсоводом по Эрмитажу, по городу, мостам, каналам. Спрашиваю ее: «Наташ, когда объявили, что Октябрьскую социалистическую велено отныне называть переворотом, Питер перестали называть колыбелью трех революций?» Она девушка с юмором, ответила уклончиво: «Не моя тема, я такие колыбельные экскурсантам не пою. Но Ленин с Троцким, кажется, сами назвали произошедшее переворотом».  
Итак, с 1703-го по 1914-й он — Санкт-Петербург. В августе 1914 года последний царь в самый последний день августа подписал указ о переименовании города в Петроград. Никто, кроме четы Мережковских, не возражал. но не будем их брать в расчет, потому что они со своей ненавистью к большевикам далеко зашли, с Муссолини дружили… После смерти Ленина на семь десятилетий город стал Ленинградом. Геннадий Андреевич Зюганов регулярно 7 ноября заявляет, что пора вернуть северной столице имя вождя пролетариата, но в последние годы делает это не слишком настойчиво.

***
На развод мостов поедем завтра, потому что сегодня Денис участвует в съемке фильма. Его пригласили как виртуоза по замене стеклопакетов. Главная героиня по сценарию швыряет в окно цветочный горшок. Дублей должно быть не меньше пяти.
Уехал он на съемку в три пополудни. К девяти вечера не освободился. Шлем смс, спрашиваем, все ли в порядке. Ответил: «В творческий процесс не вмешиваюсь. Ни одного стекла еще не разбито. Здесь кормят». Потом рассказал, что девушка стекло разбить так и не сумела, горшки метал узкоглазый дублер.
В 1975-м ленинградцы, у которых я гостил, собрались на развод мостов. Молодые ни разу не видели, а родители-блокадники все время отмахивались, мол, зрелище для дикарей. Они вслух не произносили, но это подразумевалось. Как раз в то время обсуждался вопрос по одному из мостов. Судя по всему, речь шла о Гренадерском, его в середине семидесятых возвели. В проекте участвовал школьник, юный гений-изобретатель, его по телевизору показывали. Он предлагал мост не разводить, а разворачивать. Конструкцию должно вращать течение Невы, ось расположена на опоре. Видимо, не приняли. Хотя такой поворотный мост есть в Крондштате. В самом городе разводных мостов двадцать с лишним.
На Большеохтинском мосту снимали фильм о Шерлоке Холмсе с Ливановым и Соломиным. Его (мост) загримировали под Тауэрский. А еще есть один мост, не будем говорить какой, с золотой заклепкой. Ее тоже загримировали, никто золотую заклепку не видел, но точно знают, что есть.
 Мы поехали на Дворцовый мост, его разводят во втором часу ночи, потом еще раз — в четвертом часу. Думали, народу не будет — какое там! Ну, дикари… Нева ледяного цвета. С содроганием смотришь на экскурсантов, которые сбились в кучу на палубе прогулочного катерка и жмутся друг к другу, как продрогшие коты. Они сидят на палубе, с воды смотрят на то, что мы видим с гранитного берега. Но мы-то бесплатно. И можно уйти в любую секунду. Хочешь, глинтвейну купи, его тут продают нагло и в открытую. Один зритель, прихлебывая, рассказывал, как береговой патруль гнался за прогулочным катером. Опытные капитаны, говорит, с закрытыми глазами могут водить суда под пролетами. «Они все выпивши, факт, — уверял очевидец. — Попробуй на воде проторчать целый вечер. А этот, видать, здорово набрался, такие петли выделывал. Ну, его блюстители и пришвартовали».  
 На поезд до Ржева нас отвозил таксист. Огромный, угрюмый и без маски. Молчал, как медный всадник. Заговорил внезапно. Жена наклонилась к дочери, сидевшей на переднем сиденье, спросила, какой это храм. Таксист думал, что его спрашивают, встрепенулся и ответил довольно добродушно: «А кто ж его знает, тут их вон сколько». И включил радио. Там Байден ликует. Трамп сжег мосты. Меланья от него уходит. У них там тоже развод. Шоу похлеще мостов.•