Зазеркалье

Начало от  19 декабря
В. Иванов. Революционная гроза (из воспоминаний В. Стратонова о Ржеве)
В Ржеве февральских событий как таковых не было, но город принял тревожный вид, освещение пропало, началось брожение солдат в возрасте за тридцать. В обоих отделениях государственного банка денег и ценностей оказалось на сумму около ста миллионов рублей, это 480 миллионов долларов на сегодняшний пересчет. Если восставшая масса сюда ворвется, что будет? Стратонов потребовал солдат для охраны. Прислали два отделения. Он предлагал в связи с переворотом учредить в городе новое управление. Прошло заседание, центральной фигурой которого стал доктор Филатов, он считался кадетом в 1905 году, комиссар города.
В садах и на бульварах стали появляться группы солдат неряшливого вида. Стратонов дает описание центральной площади через две недели после февральской революции. С балконов гостиницы Немирова произносились речи. Много солдат, много народа. Красные ленты не только у солдат, но даже в челках и хвостах лошадей. Кругом толпы шатающихся солдат, декольтированных, без пояса, босых, целыми часами они лежат на лужайке, на берегу Волги и на бульваре, играют в карты. Все заплевано, засорено шелухой от семечек. Военные занятия практически прекратились. Следует сказать, что в других городах было то же самое. В гарнизоне появилась самостийная латышско-украинская организация, которая проводит мероприятия в Никольском саду в апреле и мае 1917 года.
Описываются первомайские гуляния. В здании уездной земской управы — постоянная говорильня. Начался массовый психоз, многие увлечены фигурой Керенского. Его выступления заражают людей. В газетах — истерические воззвания психопаток, тверские учительницы призывают: «Берегите солнышко земли русской Керенского».
Орла со здания банка солдаты снимали два дня, полагая, что он и вправду золотой. Возле стояла толпа, гоготала от восторга, ждала, когда золотой орел упадет и разобьется на части. И дождалась — орел рухнул, кусочки позолоченной жестяной меди растащили.
***
В банке создали комитет служащих. На центральной площади 4 июня 1917 года провели заем. Собрали 1 миллион 250 тысяч рублей. Заем проводили и в окрестных городах. Из Старицы служащих попросили солдаты-большевики. Там стоял саперный батальон. Выезды пришлось прекратить. По городу расклеивались плакаты с призывом к войне до победного конца. Не успевали наклеивать, как тут же кто-то срывал.
Больше всех разлагался гарнизон. Он продолжал пьянствовать, гуляния устраивались напротив банка. Нельзя было уснуть от крика и грохота грузовиков, на которых приезжали  и уезжали солдаты, то есть пешком они не ходили. Появился новый начальник гарнизона. На митингах ораторы стали призывать овладеть банками. Об этом Стратонова предупреждали горожане, что работали в банке, и солдаты, охранявшие его.
 На здании банка висела специальная закладная доска, на ней было указано, что такого-то числа и года в благодарственное царствование Николая II, при министре финансов графе Коковцеве и так далее… Солдаты потребовали доску снять. Едва удалось уговорить подождать до завтра, хотели — сейчас и немедленно.
В конце лета в городе попробовали организовать местное отделение партии «Народная свобода». Записалось около ста человек во главе с преподавателем гимназии Вишневским. Но началась болтовня. Стратонов сделал попытку объединения интеллигентских сил, но у него ничего не получилось. Прошло еще полтора месяца,  гарнизон все больше разлагался. Бульвар по-прежнему был полон праздными солдатами, гуляния шли полным ходом. Солдат еще отправляли на фронт, но все меньше и меньше. Их доводили до спуска к Волге, провожали с оркестром. Дальше, передаю слова Стратонова — «Музыканты говорили: «Будя, сами дойдут». И до вокзала Ржев-2 добирались самостоятельно».
***
В банке стал ощущаться недостаток денег. Это лило воду на большевистскую мельницу. По мере возможности удовлетворялись лишь войска. Перестала финансироваться промышленность, а стало быть, рабочие оставались без зарплаты. Сильнее всего урезалась выдача денег частным лицам. Но это проблема всероссийская, не только ржевская. Далее в записях Стратонова рассказывается о четырехдневном разгроме винного склада. Для наведения порядка из Твери вызвали казаков, сняли с Западного фронта. Солдат, охранявших банк, заменили артиллеристами во главе со штабс-капитаном Николаевым. Дорога к винному складу пролегала через мост и шла вверх — как раз мимо банка. То есть из окон все было видно, как на ладони. Поэтому Стратоновым и описано подробно, как тащили водку мешками, пьянствовали, грабили магазины.
Склад заколотили, но положение в городе мало изменилось. Водки украдено столько, что «Ржевка», как ее прозвали, распространилась по всей округе. Проникла и в банк. «Часто, — пишет Стратонов, — я заставал ночью храпевшего у двери часового с ароматом водки во рту. Возьму у него шапку, заберу винтовку. Раньше за это часовой мог поплатиться, а теперь — только внушение».
***
Ранним утром 27 октября (по старому стилю) в Ржев пришло известие: Зимний сдался, Ленин возглавил правительство большевиков. Вскоре в банк входит неизвестный, уносит ящик с ценными вещами. Около полудня врывается вооруженная банда большевиков и предъявляет предписание о занятии банка. Все учреждения захвачены большевиками.  Приходит телеграмма-циркуляр от головного комиссара государственного банка Пятакова. Комиссаром ржевского банка назначен солдат Серегин. Установлены новые ставки для служащих. Отмечено, что ранее управляющий получал на 25 рублей больше, чем остальные. Деньги подешевели в пять раз по сравнению с 1913 годом. 
Стратонов записывает: «Сознаю, что мое дело продвигается к развязке, новая власть крепнет, ждать не приходится. Настроение падает, мы стали с семьей собираться к отъезду. Я укладываю в ящики свою библиотеку… Во второй половине декабря большевики забирали в тюрьму буржуев, то одного, то другого. Условия освобождения: требовалось подписать чеки на половину суммы, находящейся в банке на текущих счетах. Вот чем занимался Серегин все эти полтора месяца. С удовольствием вспоминаю, что пока я еще управлял банком, ни один из насильственно подписанных чеков большевиками к оплате предъявлен не был». То есть Стратонов этому препятствовал.
Финал пребывания Стратонова в Ржеве таков. В сочельник, 24 декабря, приходит телеграмма о его увольнении без права на пенсию. Коллектив банка поднялся на защиту Стратонова. На собрании выбрали делегацию во главе с Колпашниковым, направили ее в Петроград. Но ничего не получилось. Стратонову предписано в три дня сдать банк и освободить занимаемую квартиру. Оставаться в Ржеве опасно, решено переехать в Москву.
Чтобы увеличить большевистскую массу, раздали оружие старшим гимназистам, и они принялись упражняться в стрельбе. Стало опасно выходить вечером на улицу, ничего не стоило попасть под шальную пулю. Описано, как добирались до вокзала окольными путями, пальба стояла, будто рядом проходил фронт. Солдаты, которые охраняли банк, к Стратонову относились хорошо, они его сопроводили до Москвы.
Стратонов получил новую должность, но кооперативная служба не оправдала его надежд, серьезных поручений ему не давали. Он становится профессором Московского университета, его переизбирают на должность декана дважды. Участвует в забастовке профессоров. Следует арест, обыски, высылка за границу. Как Стратонов попал на пароход философов, социологов, писателей, до сих пор никто не знает. В материалах допросов ничего нет. Он первый в списке антисоветски настроенной интеллигенции. В Берлине создает русский институт, уезжает в Чехию, в 1930-е годы пишет мемуары. 6 июля 1938 г. в Праге Всеволод Викторович Стратонов покончил жизнь самоубийством. •
На фото: Ржев времен революции. Спасская площадь.  •
Продолжение следует