Пикулю — 90 лет

Феноменальная популярность Валентина Пикуля пришлась на начало восьмидесятых. Статистика уверяет: общий тираж его произведений, изданных у нас и за рубежом, перевалил за полмиллиарда.
До 1979 года в библиотеках провинции и окраин Пикуля спрашивали гораздо реже, чем Юлиана Семенова с Иваном Ефремовым. А ведь уже были написаны «Баязет» и «Моонзунд», «Слово и дело» и «Пером и шпагой». И в библиотеках кое-что из перечисленного имелось. Но автор еще не раскручен, не экранизирован, книг его не просят друг у друга на пару ночей. Ситуация меняется после того, как в 1979-м единственный и не самый центральный столичный журнал отважился напечатать роман  «У последней черты». Через десять лет выйдет книга в том виде, в каком ее задумывал автор, и будет она называться «Нечистая сила».
В библиотеках на журнал очередь, прочий Пикуль уже нарасхват. Слух о скандале и без интернета расползся по всей стране. Жена принесла мне красную книжечку необычного формата — не очень толстую, но довольно высокую. Это были исторические миниатюры В. Пикуля. Прочиталось залпом: о протопопе Аввакуме,  Шамиле, графе Орлове, о богатом чудаке, который кропал никчемные стишки, зато изумительно красиво печатал и оформлял их на личном, специально для этого дела построенном печатном станке. И наших земляков Пикуль не забыл. Рассказ «Ржевский самородок» Валентин Саввич посвятил Терентию Волоскову, ржевского жулика Астафия увековечил в рассказе «Прибыль купца Долгополова». За писателем с редкой фамилией стал следить. У родителей в стопке  роман-газет обнаружил «Реквием каравану PQ-17». А потом нечаянно повстречался с «Нечистой силой» из «Нашего современника».
***
В обеденный перерыв листаем журнальчик, который наш «бугор» (бригадир) из дома принес. Он его выписывал. Причем, добровольно. В то время членов КПСС приставучие журнально-газетные агитаторы обязывали выписывать газету «Правда» или журнал «Коммунист». Хорошо, пусть не обязывали, но навязывали так активно, что многие соглашались, чтоб отвязались. Другие журналы выписывали по желанию. И желающих находилось немало. «Новый мир» и «Октябрь» читали не только представители директорского или инженерно-конструкторского корпуса. Старая электромонтажница тетя Зина охотно давала мне появившиеся в «Новом мире» «Записки об Ахматовой» Анатолия Наймана, сопроводив такой рецензией: «Ох и … была эта дамочка. А сыночка все-таки от него (Гумилева) заимела».
Так вот, во время обеденного перерыва натыкаюсь в бригадирском журнале на одну из частей «У последней черты». Спрашиваю: «Есть предыдущие и последующие номера?»
— Есть.
— А можешь принести?
— Без базара. А зачем тебе?
— Потом объясню.
Кстати, в ржевской библиотеке из толстых журналов сегодня лишь «Наш современник» и имеется. Все никак не получается спросить нашу властную элиту (у них там, кажется, преподаватели литературы есть), знают ли они… Нет, не о содержании, не о литературных новинках или  редких публикациях, черт бы их побрал. А просто о том, что в читальных залах ржевских городских библиотеках нет «Нового мира». Восемь десятилетий имелся, а несколько лет назад пропал. Для справки: «Новый мир» — журнал Твардовского. Для сведения: Твардовский — автор «Я убит подо Ржевом».
Случай вспомнился. После работы захожу в душевую — и вздрагиваю. На скамейке в полный рост стоит пожилой литейщик дядя Коля, крутит верхний вентиль и страшно ругается — вода закончилась. Вид у дяди Коли и без того свирепый — весь в шерсти, даже на пятках растет. Рыча, он опускается на лавку и ни с того ни с сего начинает рассказывать, что вчера получил из Риги письмо от Пикуля. Литейщик выразил писателю сочувствие по поводу цензурного беспредела, и Пикуль якобы ответил. Поблагодарив за сочувствие, писатель пустил слезу на поросшее шерстью дяди Колино плечо, мол, суки, по живому режут.
***
Вышло всего два номера «Нашего современника» с двумя частями из романа о Распутине, и в ЦК пришло письмо. Тревогу забил не член политбюро, отвечающий за идеологию, а простой советский историк. Пикуль небезосновательно обвинялся во многих смертных грехах, среди которых шовинизм и антисоветизм были не самыми тяжкими. В разгар массового исхода евреев из СССР нашел тему, Нестор задрипанный…
Странно, но ни сам Валентин Саввич, ни главный редактор «Нашего современника» Сергей Викулов, ни редакция с главлитом не пострадали. Все отделались легким испугом, и даже публикация не была прекращена. Очередные два номера с продолжением и окончанием крамольного романа вышли вовремя. Спустили на тормозах. В адрес редакции, правда, пришла записка из ЦК, где как-то лениво объяснялось: публикация вызвала озабоченность читателей и литературной общественности. Разъяснялось: «Автор подчеркивает строго документальный характер романа. Это в какой-то мере дезориентирует читателей. Многие источники по истории предреволюционной России, в том числе мемуары белоэмигрантов, используются В. Пикулем, по мнению специалистов, без должного критического осмысления». И все.
Куда свирепее оказалась ярость собратьев по перу. Ю. Нагибин в знак протеста вышел из редколлегии журнала. В. Курбатов пишет В. Астафьеву: «Русское слово никогда не было в таком небрежении, и уж, конечно, русская история еще не выставлялась на такой позор. Теперь уж и в уборных как будто опрятнее пишут». Словом, роман было обречен на успех. И успех пришел — небывалый, нечаянный, долгожданный.
Последующие книги Валентина Пикуля были нарасхват. О тиражах мы упоминали. Некоторых собратьев по перу это обстоятельство удручало, кого-то  раздражало. Те и другие нервно доказывали, что тираж — это не показатель качества, а что касается любви, то в случае с Пикулем она вовсе не всенародная, его читают лишь те, у кого дурной вкус и так далее. Как там у Вероники Долиной:

Припомним чудака,
Знакомого до дыр,
О, как на чужака
Сердито смотрит мир.

Гляди: чудак,
Не знаем как,
Летает круглый год,
А это непонятно,
И это неприятно —
Не каждый так умеет. Вот.

***
От Валентина Саввича я особо не фанател, «Фаворита» так и не осилил, хотя замечательный Дмитрий Быков уверяет, что после Ивана Лажечникова эпоху Анны Иоановны никто так весомо и зримо, как Пикуль, не показал. Конецкий мне казался куда тоньше, умнее, талантливее (если все же допустить, что у таланта есть сравнительная степень). А почему нет? Об авторе знаменитой повести «На войне как на войне», уроженце Старицкого уезда Викторе Курочкине, тот же Виктор Конецкий пишет: «По таланту, по литературному дару Курочкина можно сравнить разве только с Юрием Казаковым, но у Вити талант светлый, а Юра мрачен, как лик со старообрядческой иконы». Пикуля, Конецкого и Курочкина называли тремя мушкетерами, они посещали литобъединение (ЛИТО) в Ленинграде. Друзья были неразлучны, их связывало многое — блокадное детство, море, любовь к литературе и выпивке. Объединение вела любимая тетка Сергея Довлатова Мара. Друзья ругались. Порой яростно.
А закончилось все грустно. Курочкина избили милиционеры, после чего его парализовало, и вскоре он умер. Конецкий с Пикулем в последние годы не встречались. Жена Валентина Саввича (третья, кажется) жаловалась, что после смерти мужа  Виктор Викторович об умершем друге высказывается непочтительно. «По поводу В. Пикуля мне показалось, — делится исследователь своими предположениями еще при жизни обоих друзей, — что В. Конецкий очень правильно сказал, что раньше подобного рода писания назывались «кухаркиной литературой». И  когда Валентин Пикуль прислал Виктору Конецкому для рецензирования (цитирую по памяти)  «...очередную какую-то «Чио-Чио -сан», в которой я на первой странице исправил десяток всяких несуразиц (путает пассаты с муссонами, зюйд с вестом, такелаж парусника с бельевыми веревками), я все перечеркнул и написал: «Валя, хрен старый, ты когда-нибудь учиться будешь?», и отослал ему все назад».
В последнее время о Валентине Саввиче пишут все лучше и лучше. О дурновкусии уже не говорят. Неожиданно Пикуль обрел поддержку в лице Михаила Веллера, который мало о ком из современников (да и классиков) отзывается хорошо. Михаил Иосифович со своим невскими и арбатскими байками огреб не меньше, чем Пикуль с Распутиным — отсюда понимание и восторг.  Приятно читать добрые отзывы о талантливых людях от талантливых людей. Активно защищал Пикуля от нападок и друг М. Веллера Д. Быков. Дмитрий Львович, помимо всего прочего, элитный педагог. И как учитель русского языка и литературы он рекомендует читать Пикуля детям без опасений и возрастных ограничений.•