К 90–летию Андрея Дементьева

Когда еще были живы оба поэта, Евгений Евтушенко и Андрей Дементьев, на каком-то сайте попалась статья Евгения Александровича о нашем земляке. Готовил ли Евтушенко предисловие для своих роскошных, многотомных, многочисленных и дорогущих антологий, не знаю. Книг своих Евгений Александрович нам не дарил. Андрей Балдин, к сожалению, тоже ушедший в ноябре, привозил свои книги в Ржев. Мариэтта Чудакова, здоровья ей на сто лет, раздавала книги ржевским библиотекам. Обласканный всеми властями Евгений Александрович к нам не заруливал, купить те же «Девять веков русской поэзии» по карману не каждому читателю.
Среди служителей муз самым болезненным тщеславием обладают поэты. По этому показателю они даже художников переплюнули. Семейные поэтические узы (Ахматова-Гумилев, Берггольц-Корнилов, Ахмадулина-Евтушенко) трещали по швам и разлетались в пух и прах во многом из-за того, что один из поэтов ни в грош не ставил творчество другого. Что говорить о тех, кто такими узами не повязан? 
Так вот, неувядающий нарцисс Евгений Александрович прекрасно понимал, что Андрей Дмитриевич поэт слабенький. И в той статье, ему посвященной, говорил, в основном, о себе. Потом все же вспомнил о предмете разговора и снизошел до него: «У Дементьева, как у журналиста высокого класса, а не только поэта, прекрасная память. В интервью киевской газете «Бульвар Гордона» он вспомнил наш давний-давний разговор: «Во-первых, — сказал мне Евтушенко, — я не любил вас, потому что вы пришли в журнал «Юность» из ЦК ВЛКСМ, во-вторых, вы не пьете, что подозрительно, в-третьих, вы всех называете на «вы» и, в-четвертых, вы вообще мужчина красивый».
Ржевское литобъединение в начале восьмидесятых посещал пожилой местный поэт. Он, кажется, переехал жить в Москву, но в день литзаседаний  неизменно оказывался в Ржеве. Литстарожил рассказал, как однажды их московское ЛИТО посетил сам Андрей Дементьев. Самодеятельные поэты показали товар лицом. Наш ржевский москвич прочел свою коронную песнь о лебеде, который покончил с собой из-за подстреленной охотниками подруги. «И что вы думаете, — досадовал местный поэт, — вскоре у Дементьева и Мартынова появилась «Лебединая верность». А идея-то моя!» Мы его пробовали вразумить: «Не один же лебедь-камикадзе таким образом с горя свел счеты с жизнью. Тот же Андрей Дементьев и про черного лебедя песенку сочинил. А Владимир Мигуля ее спел. Тоже ваша идея?»
Кстати, у Дмитрия Быкова как-то спросили, почему Андрей Дементьев, автор стихотворения «Черный лебедь», написанного на смерть Высоцкого, не напечатал в 70-х годах стихи барда у себя в «Юности». Быкову, похоже, вопрос понравился:
— Ну, а что вы от Дементьева ждете? Какого-то эстетического прорыва? Или прорыва редакторского? Я вообще не очень люблю этого поэта, не очень хорошо отношусь к нему как к редактору. Дело в том, что… Не буду сейчас личных никаких вещей вспоминать...». Похоже, Дементьев  Быкова тоже в «Юности» не напечатал. Я же у Андрея Дмитриевича не люблю только стихи. Редактором он был заметным, журналистом  — небезынтересным, радиоведущим — не скучным. А стихи… «Что стихи? Нынче многие пишут стихи, пишут слишком легко, пишут слишком уж складно» (Василий Федоров).

***
Читал Андрей Дементьев по-актерски. Точнее — исполнял свои стихи. Поэты так не читают. В биографиях пишут, что он переведен на десятки языков. Вероятно, на хинди его исполнение выглядело бы еще круче. Когда же оно звучит по-русски, да без аккомпанемента, без певца, подсветки и антуража, приходится невольно вслушиваться в смысл произносимого. И закрадывается позорное сомнение: чего они все с ума-то сходят? Примитив же! «Я ненавижу в людях ложь» — декларация какая-то в рифму. Кто ж ее любит? Обмельчали прорицатели, обветшали оракулы. Раньше повелительные глаголы вон какие были: «Виждь, внемли, восстань!» А ныне: «Не жалейте, не смейте». Да пошли вы…
После присуждения Андрею Дементьеву госпремии из каждой форточки вылетали его «Яблоки на снегу», местное трансляционное радио признавалось в любви к родному краю стихами Андрея Дмитриевича: «А я без Волги просто не могу, как хорошо малиновою ранью прийти и посидеть на берегу и помолчать вблизи ее молчанья». В это же время достигла апогея кампания протеста против строительства ржевского гидроузла. Наше литобъединение не осталось в стороне от защиты Верхневолжья. Я тоже зачитал свое обращение:
…Что, Вазузы уже не хватает
Туалетам московских вокзалов?!
Что ж вы там молчите-то?
Где ж вы все попрятались?
Эй, певцы маститые,
Эй, лауреаты?
Кричал: «Без Волги просто не могу,
Я ненавижу ложь — ей-ей не лгу»,
А как уехал на Москву-реку,
С тех пор о Волге больше ни гу-гу.
Яблоки на снегу…
                           и так далее.
Короче, после наших протестов с гидроузлом они завязали...
Скандал по поводу «Дома поэзии» в Твери разразился в областном центре нешуточный. Началось с того, что в 2009 году А. Дементьев обратился к тверскому губернатору Д. Зеленину с инициативой открытия такого дома. Нигде, говорит, в мире нет, а у нас будет. Губернатор дал добро и денег на реставрацию старого особняка. Через два года Дмитрий Зеленин сфотографирует червяка в кремлевском салате, после чего добровольно (хе-хе) подаст в отставку за год до истечения своего губернаторского срока. Откроет «Дом поэзии» другой губернатор. А пока идет реставрация особняка, Тверской союз писателей решил сесть на хвост Андрею Дмитриевичу, отчего последний, по-видимому, не в восторге. Местная пресса, почуяв запах скандала, пронюхала, сколько стоит реставрация. И сумму озвучила. Особняк на Володарского, дом 18, потянул на 78 миллионов рублей из местного бюджета (заместитель губернатора чуть позже сумму уточнила — 70 миллионов). Но деньги, уверяла, местная пресса — не главное. Как не главное? А чего тогда скандалить?
Председатель тверских писателей разобиделся. Губернатор Зеленин обещал, что писательской организации в «Доме поэзии» будет выделено помещение. Не выделили. А вот одна из запертых комнат отведена под спальню Дементьева. Но и спальню можно бы проглотить. «Караван» наябедничал: «Андрей Дементьев изначально настаивал, чтобы на входной табличке в «Доме поэзии» было указано его имя». Провели опрос среди критиков, писателей, читателей. Трудная ситуация, щекотливая. Человек вроде заслуженный, но… как-то нескромно вроде. С другой стороны: Нижний Новгород еще при жизни классика превратился в Горький. Целый город! А тут — жалкий особнячишко. И, в конце концов, чем наш земляк хуже Горького?
И вот областная пресса сообщает, что «Дом поэзии Андрея Дементьева» начал работать. Однако имя земляка он проносил всего полтора месяца. Якобы распоряжением правительства Тверской области «Дом поэзии» переименован. Запестрели заголовки типа «Поэта отлучили от поэзии». Приведем фрагмент интервью Андрея Дмитриевича «Комсомолке»: «Для меня стало полной неожиданностью, что в Твери пройдет поэтический вечер. Я узнал об этом от знакомых московских писателей, а меня туда даже не пригласили. А о том, что «Дом» переименован, я узнал из интернета и нахожусь в недоумении и ярости. Мне ничего не сообщили, притом, что изначально хотели назвать его моим именем. Я почтил это за честь, ведь для меня Тверская земля — самое дорогое, это мой отчий дом. Но хотелось, чтобы мне придали юридический статус, к примеру, в качестве художественного руководителя, чтобы «Дом» был у меня в ведении и я мог туда перевезти свои архивы, рукописи, коллекцию картин, устраивать там вечера, но отклика на мое предложение я не получил. И тут узнал, что название уже поменяли. Об меня просто вытерли ноги, поступили по-хамски, и Тверь для меня сейчас закрытая черная дыра».

***
Инцидент, как говорил Маяковский, исперчен. Директор «Дома», чью кандидатуру предложило правительство Твери, а поэт одобрил, слегла. Заместителю губернатора пришлось давать пространное объяснение о ситуации. «Когда реставрационные работы закончились, — пояснила Светлана Вержбицкая, — «Дом поэзии» собирались передать в ведение Горьковской библиотеки». Мол, деньги — наши, областные, а, стало быть, распоряжаться назначением культурного объекта должно государство, муниципалитет, «Дом поэзии» — его собственность». Андрей Дмитриевич проявил недовольство, приводил примеры, мол, у моего друга Церетели есть свой дом, а я чем хуже. Его мягко поправили: дорогой наш поэт, знаменитому скульптору особняк ремонтировали за счет средств спонсора, а «Дом поэзии» — за счет государства. Переговоры шли трудно, вносили изменения в устав. И компромисс нашли-таки.
Квартирный вопрос поэта не испортил. Служенье муз перетерпело и эту суету. Последний романтик, как его окрестили эпигоны, отстоял «Дом», свое имя (на «Доме») и табличку. И в 2013 году состоялось его грандиозное открытие во главе с новым губернатором, космонавтом Терешковой, скульптором Церетели и, разумеется, Кобзоном. «Статус «Дома поэзии», — сообщали СМИ, — был озвучен на церемонии открытия и дважды отражен на фасаде здания в виде мраморной и металлической табличек с надписями «Дом поэзии Андрея Дементьева».
Поэтому не совсем понятно, почему Иосиф Давыдович на церемонии прощания с поэтом сказал: «В Твери ты поставил себе потрясающий памятник — единственный в России «Дом поэзии», который, конечно, будет носить твое имя». Может, Кобзон на открытии не заметил табличек? РИА «Новости» тоже убеждает кого-то: «Дом поэзии» в Твери должен носить имя поэта Андрея Дементьева». Да носит. И уже давно. При жизни носил, а теперь и подавно.•