Пригоршни Леты. Ржев в 1843 — 1848 годах

Начало от 18 июля

Заглянем в городскую казну.
«К 1846 году от прежних лет городских доходов оставалось 547 рублей 64 коп., в этом году поступило в приход 8721 руб. 54 ½ коп., из них израсходовано 8588 руб. 18 3/4 коп.; за тем к 1847 г. осталось 680 руб. 62 1/ 2 коп. Сверх того в капитале, предназначенном для воспоможения на случай пожара считалось 7394 руб. 39 коп.». Растет казна-то. А говорили, воруют! Но деньги сосчитаны до копеечки, до полушки.
«Таксы на жизненныя припасы: хлеба печенаго в калачах — 4 коп. за фунт (409,5 грамма), ржаного — 80 коп. пуд. Говядина русская свежая — 2 руб. 60 коп. за пуд. Свинина — 2 руб. 70 к. за пуд. Пуд сена — 17 коп. Фунт осетрины, белуги, севрюги — 10 коп.». Рыба в Волге была, а килограмм мяса стоил, как две буханки хлеба.
«Ржевский Земской суд объявляет, что уволенный в безсрочный отпуск Бобруйского гарнизона канонир Василий Ивашов неизвестно где потерял выданный на прожитие билет, а потому: то место или лицо, в ведомстве коего он будет найден, благоволит уведомить о том Земской суд». Небось, зелье пил, билет посеял каналья канонир. Суды и так завалены работой. Гаражи пока не взламывают, машины не угоняют, поскольку всего этого не имеется. Но «на счетчик» уже ставят, невзирая на лица. «В Ржевском Уездном суде будет продаваться в назначенный для торга день 16 июня с переторжкою через 3 дня имение Ржевской мещанки Александры Петровой Еремеевой, состоящее в г. Ржеве на Князь-Федоровской стороне в 185-м квартале под № 1-м место земли, длиною 30, а шириною 10 саженей (сажень — 2,13 м, А. Н.), с деревянным домом и надворною постройкою — за неплатеж ею, Еремеевою, наследницам Коллежского Асессора Глинки по закладной 300 рублей серебром. Желающие купить это имение благоволят явиться в Уездный суд, где могут увидеть и подлинную опись».
Другое имение, умершего ржевского помещика титулярного советника Ильи Алексеевича Шишмарева, то ли неправильно приватизировали, то ли покойный декларацию о доходах не так заполнил, тоже пошло «на продажу с переторжкою». «Имение в селе Есино, заключавшееся в дворовых людях и крестьянах, всего наличных мужеска 6 и женска 24 душах со всею к ним принадлежностию и землею, коею при том имении находится 90 десятин». Десятина — это гектар с небольшим (1, 09 га).
За буквой закона следили строго и неукоснительно. Вот пример того, как ни за что пострадали земляки-блюстители. «Ржевский Уездный суд, при рапорте от 17 мая, представил к Господину Начальнику Губернии на утверждение дело о взятой в г. Ржеве без письменнаго вида девке Авдотье, не помнящей родства. При разсмотрении этого дела Его превосходительство, заметив, что рапорт, при котором это дело представлено к нему, подписан Членами от 17 мая, а протокол состоялся 18 мая и пропущен Стряпчим того же числа — сделал за это суду строгий выговор». Вспомнила ли девка Авдотья родство, не сказано, но за то, что протокол состряпан задним числом, его превосходительство шибко осерчало.

***
9 декабря 1843 года.
Метеорологические наблюдения: «Состояние атмосферы пасмурное, термометр — 2 Реом. (1 градус Реомюра = 1,25 градусов Цельсия)». В этот день нашему городничему Небольсину сделан строгий выговор «со внесением в заведенную в Губернском правлении штрафную книгу, за недонесение им … о боли, тошноте и рвоте, произошедшей от принятия в кушанье мышьяка служащими в тамошней питейной конторе и не произведение о сем важном обстоятельстве изследования». Мышьяком, что ль, «паленку» разбавляли? Питейный бизнес находился в дремучем состоянии.
Бомжей в те времена отлавливали и фиксировали — вдруг это беглый крестьянин? Их допрашивали. Они прикидывались свободными, врали с три короба. Но, не имея никаких сведений из компьютеризированного центра занятости, стражи выводили беглых на чистую воду. «В Ржевском уезде взят за неимением письменнаго вида бродяга, показавший себя дворовым человеком господина Зыкова, но таково показание оказалось ложным. Приметы его: около 20 лет, ростом 2 аршина 5 1/2 вершков, волосы на голове русые, борода и усы проседают». Попробуй, по волосам на голове и по усам, которые то ли провисают, то ли с проседью, определи, чей это человек, не помнящий родства. Правда, одет бродяга, по сравнению с нашими бомжами, роскошно. «В голубом нанковом казакине, в пестрядинной рубашке, голубых нанковых шароварах, обут в кожаных (!) сапогах, на голове суконный картуз».
Когда наши края посещали члены царской семьи, купцов так прошибало от верноподданности, что они, растроганные, отваливали от щедрот направо и налево. «Из капитала 12 тысяч рублей серебром, пожертвованного Тверским купечеством в пользу инвалидов и их вдов в воспоминание пребывания Императоских Высочеств Государя Наследника Цесаревича и Государыни Цесаревны в г. Твери 12 мая 1841 г., розданы Градскими Думами пособия по 5 рублей серебром каждому из нежепоимянованных пансионеров Ржевскою Думой: Солдатке Болобоновой, вдове Шепелевой, отставному унтер-офицеру Кирилову, рядовому Севастьянову…». На пять рублей серебром отставной унтер долго будет «воспоминать» наследника и супружницу его. Даром, что «число питейных домов увеличилось на 144 (из существовавших в 1783 г.), то есть более, нежели вдвое, и сверх того открыто 180 питейных выставок».
По материалам периодической печати 1843-1848 годов.•