Сто лет Владимиру Дудинцеву

На журналы «Нева» и «Роман-газета», где в конце 1980-х печатались «Белые одежды» Владимира Дудинцева, в библиотеках была очередь. Меньше, чем на «Детей Арбата» А. Рыбакова, но все равно приходилось ждать. Сейчас спроса на журналы нет, а стало быть, нет и самих журналов. Или наоборот? Чуть позже, в начале 90-х, когда «Новый мир» стал выходить с перебоями из-за финансовых затруднений, работница почтового отделения рассказывала, как возмущенные подписчики надоедали, грозясь жаловаться в министерство культуры. Интересно, в сегодняшнем культурном министерстве кто-нибудь знает про такой журнал?
Президент США рукоплескал Горбачеву за то, что Сахарова освободил, напечатал «Доктора Живаго» и «Детей Арбата». Пусть ни Рейган, ни Горбачев ничего такого и не читали, но им наверняка рассказывали. Иосифа Бродского спросили, что он думает о «Детях Арбата», он фыркнул: «Что я могу думать о макулатуре?»
— Но ведь книга пользуется фантастической популярностью?
— Разве так редко макулатура пользуется популярностью?
Не знаем, сказал ли что-нибудь Бродский о «Белых одеждах» Дудинцева. Но друг Бродского (если у Иосифа Александровича они вообще были) Александр Кушнер однажды «огорошил старика Дудинцева» (цитата из книги Глеба Горбовского) на встрече редколлегии журнала «Нева» с читателями. Владимир Дудинцев говорил не о своем романе, а о патриотизме вообще и генерале Раевском с его детьми, в частности. Встречу показывали по телевизору, и я тоже помню огорошенного Владимира Дмитриевича. Горбовский пишет с ироническим сочувствием: «Кушнер стал выговаривать Дудинцеву горячо, гневно: все-де это басни, мифы и легенда — о сыночках Раевского, а на самом-то деле никто добровольно под вражеские пули и осколки снарядов никого не подставлял,  и что версия Толстого на его писательской совести, и старик Дудинцев вжал голову в плечи, притих, был смят, и захотелось крикнуть Саше Кушнеру: помилосердствуй, пожалей старика!»

***
Действие романа «Белые одежды» происходит в городе на Волге. Подозревают Ярославль, грешат на Тверь и даже на Конаково. Ржев в стороне. Сам Дудинцев свидетельствует, что писал роман и одновременно строил дом в селе Ново-Мелково Тверской области. «Строил я дом на Волге в Мелкове своими руками, — не без гордости вспоминал Владимир Дмитриевич, — даже растворомешалку сам делал!» 
Роман — о борьбе между учением Трофима Лысенко и классической генетикой. О работах агронома, биолога, мичуринца Трофима Денисовича ученый-генетик с мировым именем Николай Вавилов поначалу отзывался восторженно: «Замечательное открытие, недавно сделанное Т. Лысенко, дает новые громадные возможности для селекционеров и генетиков». Но вскоре Николай Иванович перестал его поддерживать, потому что на практике методы себя не оправдали. Однако теория Лысенко не противоречила идеологии правящей партии, которая уже трубила: «Это победа мичуринской биологии, развивающейся на основе учения Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина». Перечисленные ребята — те еще агрономы! Биолог от сохи обещал стране тройной урожай в кратчайший срок и намекал, что вредители есть не только на полях, но и в науке. Вавилова обвинили в том, что он являлся членом враждебной «Трудовой крестьянской партии»; оклеветанный, замученный сталинскими палачами ученый умер в больнице саратовской тюрьмы в январе 1943 года.
Литературная судьба Владимира Дудинцева складывалась не безоблачно. Он долго ходил в молодых. Ему было почти сорок, когда его заметил и благословил сам Константин Паустовский, которого, в свою очередь, отметил первый русский нобелевский лауреат Иван Бунин. Паустовский на обсуждении в ЦДЛ сказал: «Товарищи! Для меня Дудинцев — явление весьма значительное, крупное». В 1956 году В. Дудинцев в «Новом мире» опубликовал роман «Не хлебом единым». Критик Лев Аннинский вспоминает: «Началось настоящее безумие, так роман бурно обсуждали. Автор в течение 10 лет шел к нему, работал скрытно. Ведь такой текст нельзя было показывать. За плечами были годы войны, тяжелое ранение. Он начинал рядовым, а заканчивал службу как командир роты. Затем работал в военной прокуратуре и в журналистике несколько лет. Кстати, мало кто знает, что его отец был царским офицером, которого расстреляли в том же году, когда родился Владимир Дмитриевич. Но Дудинцев не собирался мстить власти. В роли настоящего советского писателя он выступил против бюрократии, которая мешала советской системе быть по-настоящему гуманистической». Ждать от системы настоящего гуманизма пришлось тридцать лет.

***
97-летняя вдова писателя Наталья вспоминала чуть иначе: «Паустовский со свойственной ему инфантильностью начал хвалить роман, откровенно подчеркивая те его стороны, которые просто не могли понравиться власти. И те, что сидели в первом ряду, сразу застрочили в своих блокнотах. Симонов ахнул: «Все пропало». И действительно, через некоторое время состоялось другое обсуждение романа. На нем выступали уже с критикой, ругали страшно. На этот раз Симонов уже не хвалил Володю. Он, к нашему изумлению, начал ругать Дудинцева и его роман, говорить, что Володя его подвел, что он написал «очернительское, страшное произведение». Володя молча сидел и слушал. А потом потерял сознание. Впоследствии Симонов все равно простился с местом главного редактора в «Новом мире» и отправился в «почетную ссылку» — на два года в Ташкент».
В «почетной ссылке» находился и Дудинцев. Роман «Белые одежды» вышел лишь через тридцать лет. Автор был удостоен Госпремии СССР в 1988 году, в 1992-м снят пятисерийный телевизионных фильм. Владимир Дмитриевич умер 22 июля 1998 года, неделю не дожив до восьмидесятилетия. Закончим цитатой из «Белых одежд»: «Может быть в добре заключено страдание? «Сии, облеченные в белые одежды, кто они и откуда пришли? Они пришли от великой скорби», — это Иоанн Богослов. Был такой мыслитель. И этот вопрос занимал людей еще тысячу лет назад».•