Вечнозеленый Пушкин

Александру Сергеевичу 6 июня исполнится 220 лет. Для сравнения: Шота Руставели почти в четыре раза древнее, итальянец Данте на сто лет моложе грузина; англичанин Шекспир в два раза старше Пушкина, немец Гете — всего на полвека. Что там с французами? Сирано де Бержераку, драматургу, поэту, философу, в минувшем марте стукнуло 500 лет, а французы и не вспомнили. Сирано де Бержерак — ровесник Мольера и прототип знаменитой одноименной героической комедии Эдмона Ростана. Так что наш Пушкин молод, свеж и неувядающе вечнозелен. Эпоха, в которой жил Александр Сергеевич, величается пушкинской. Анна Ахматова свидетель: «Про великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин… Государь император Николай Павлович в белых лосинах очень величественно красуется на стене Пушкинского музея».
Больше всего пятен на «солнце русской поэзии» отыскал Михаил Веллер, и, похоже, он  искренне недоумевает: чего это у нас с Пушкиным третий век все носятся? Кабы речь шла о зависти, можно понять. Завидовать — так Пушкину (к Бродскому у Веллера претензий еще больше), гавкать — так на президента. А чего мелочиться? Как говорил Маяковский, ревновать — так к Копернику. Нет, тут что-то другое. Веллер мудр, опускаться до зависти и ненависти он не будет. Его книга «Перпендикуляр» открывается лекцией, прочитанной в университете Турина в 1990 году. «В советской историографии, — раскрывает Веллер глаза итальянцам, — пропагандировалась точка зрения, что проклятый царизм убил Пушкина… Проклятый царизм уплатил за Пушкина все его долги, а долгов было приблизительно 110–120 тысяч золотых рублей. Это я затрудняюсь сказать, сколько миллионов долларов в пересчете на сегодняшние деньги. Но если мы тогдашний рубль возьмем за сегодняшний, получается, вполне приличную сумму уплатил за него государь. Лимонов пять баксов». Убедительно!  
Дмитрий Быков, сочиняя в прошлом году приветствие на 70-летие друга Веллера, «Перпендикуляр» не упомянул вовсе. И вот что интересно: у Михаила Иосифовича отобрали теле-и-радио-трибуну, изгнали из «Эха» вовсе не за нападки на Пушкина. Когда он бесцеремонно наезжал на «наше все», все помалкивали. Стоило Веллеру запустить кружкой в какую-то журналюгу — выгнали отовсюду. А ведь Михаил Иосифович в нее даже не попал.

***

Предвидится ли к 220-летию Александра Сергеевича какая-нибудь свежая сенсация? Наскребли хоть что-нибудь доктора наук, ветеринары и медсестры от просвещения? Задолго до эпохи Веллера, во времена перестройки, я читал книгу Леонида Гроссмана «Записки де Аршиака» из серии «Забытая книга». В 1930 году Леонид Петрович выпустил в свет этот исторический роман. Критике подвергся нешуточной, его подозревали в героизации Дантеса. В 1948-м обвинили в космополитизме. Профессор, к счастью, избежал участи многих космополитов и дожил до 1965 года. Его роман, по сравнению с веллервскими наскоками, абсолютно невинный и нравственно непорочный. Итальянской пушкинистке Серене Витале несколько лет назад потомки Геккернов вручили архив, после чего она тоже написала исторический роман. В его основу положена ранее неизвестная переписка Дантеса с приемным отцом Геккерном. Книга «Тайна Дантеса. Пуговица Пушкина» — из разряда сенсейшен. О нашем поэте в ней рассказано уважительно. Критики характеризуют произведение просто и доходчиво: «Пушкин у автора вызывает чувство эмпатии».
В середине девяностых смоленский профессор Вадим Соломонович Баевский выпустил в свет труд о русской поэзии. В главе о Пушкине сообщается: «Женщина, которой он увлекался, доносила о нем организатору тайного сыска. Близкий друг предал его и вовлек в ссору со всемогущим новороссийским генерал-губернатором М. С. Воронцовым. Этот тяжелый опыт отразился в «Евгении Онегине…» Имя женщины и друга не называется, но об этом любой школьник знает. Насчет доноса, который якобы писала женщина, сказано вскользь и без подробностей. А жаль. 
Сосланный в Одессу и пригретый в доме Михаила Воронцова Александр Сергеевич взглянул на жену губернатора Елизавету Ксаверьевну — и влюбился с порога. Об этом широко известно. Людмила Третьякова, ведущий разработчик женской темы в российской литературе, утверждает, что Елизавета была на последнем месяце беременности. С романом пришлось обождать. Про доносы мы слышали совсем другое. Не губернаторша, а сам Михаил Семенович дважды жаловался своему начальству. Первый раз умолял, чтоб убрали из Одессы Пушкина, а второй — чтобы выдворили из города дружка его Александра Раевского.
  Все же Веллер в чем-то прав. Он сочувствует губернатору Одессы, герою войны 1812 года графу Воронцову: «Обозленный тем, что Пушкин у него ест, у него пьет, ездит в его экипаже, говорят, спит с его женой, а про него в благодарность пишет известные стихи: «Пулумилорд, полуневежда, полуглупец, полуподлец…» и т.д. То есть поистине неблагодарный гость. Обозленный граф  написал в Петербург слезную бумагу, чтобы этого паршивца убрали с глаз его долой и навсегда, потому что делать с ним нельзя ничего, к делу приспособить невозможно, и он вообще, граф, умывает руки. Тем более что Пушкин играет, затевает ссоры, вот его пристрелит кто-нибудь на дуэли, а граф потом отвечай. Короче говоря, Пушкина уволили со службы». И разлученный с Елизаветой Воронцовой поэт в своем Михайловском чуть ли не на каждой странице рукописи «Евгений Онегин» рисует портреты возлюбленной.
Смоленский профессор Баевский, скорее всего, Елизавету считал доносчицей, хотя поэт в то же самое время был влюблен (и тоже страстно) в одесситку Амалию Ризнич, тоже замужнюю. Впрочем, приятель Пушкина Александр Раевский, кажется, не увлекался Амалией. А с Воронцовой у Раевского были сложные отношения, примерно, как у Татьяны Лариной с Онегиным.

***
Не знаю, проходят ли в школе донжуанский список Пушкина, но разбор стихотворения Андрея Вознесенского «Вобюлиманс» в школьной программе попадался. Помню два стиха к какой-то пушкинской дате в журнале «Юность» — Андрея Дементьева и Андрея Вознесенского. Скорее всего, редактором журнала был не Дементьев, а его предшественник Борис Полевой — считалось неприличным печатать свои произведения в своих журналах. В тот год пушкинисты расшифровали загадочную подпись под письмом Пушкина Воронцовой. Письмо написано по-французски. В ту пору все влюбленные русские дворяне объяснялись по-басурмански. Короче, какой-то пушкинист случайно написал по-русски подпись «вобюлиманс» и прочел справа налево. Получилось: «Снамилюбов». Открытие вдохновило Андрея Вознесенского, и он сочинил письмо Елизаветы Воронцовой Пушкину:
Родной! Прошло
              осьмнадцать лет,
У нашей дочери — роман,
Сожги мой почерк и пакет.
С нами любовь!
                             Вобюлиманс. 
Когда мы в школе учили наизусть пушкинское «Сожженное письмо», ни о чем таком и не подозревали. Опять же цитируем Александра Сергеевича: «О сколько нам открытий чудных…» Между прочим, Вознесенский неправильно посчитал. Если прибавить к разлуке «осьмнадцать лет», то получится год, когда Пушкин уже был убит. Из Одессы его попросили в 1824-м. То есть Андрей Андреевич «осьмнадцать лет» для красного словца употребил. А с другой стороны: прибавь 13 лет — не получится «у нашей дочери роман».
Но о совместной дочери — все верно. Хотя некоторые въедливые пушкинисты и тут сомневаются. Елизавета Ксаверьевна действительно любила и стихи Пушкина, и его самого. Но не одного его. Александр Раевский в доме Воронцовых ошивался на правах дальнего родственника. Елизавета заодно и его полюбила. И он ее тоже. Но не сразу. История, запутанная, скандальная… Пригласить бы потомков Пушкина, Раевского и Воронцовых на телевидение, на ту передачу, где зал стонет, когда зачитывают результаты анализов ДНК.

***

Вот еще сравнительно новое о Пушкине. Года три назад на Кубани издали «Сказку о купце Кузьме и работнике его Балде». Кубанский священник сказал, что восстановлена историческая справедливость. Мол, не мог Александр Сергеевич высмеивать церковь, поскольку человеком он был верующим. А кто ж тогда про попа написал, Дантес? РПЦ идею одобрила, а пресс-секретарь всея Руси и Московской патриархии поведал, что Василий Жуковский «по просьбе автора заменил одного из главных героев с попа на купца». Вот такая картина маслом. Поп-арт. Кстати, на стихи Пушкина нет ни одного эстрадного хита. Не прилипает к Поэту ничего попсового.•