Ф. Булгарин: 230 лет со дня рождения

Круглых дат Фаддею Булгарину не справляли отродясь, и то, что его имя затесалось в культурный календарь за 2019 год, показалось каким-то недоразумением. После эпиграмм Пушкина («Видок Фиглярин»), Лермонтова («Россию продает Фаддей»), Некрасова («Он с лакеем — важный барин, с важным барином — лакей»), казалось, никто не отважится замолвить доброе слово за Фаддея Венедиктовича. В прозе Булгарина обессмертил Викентий Вересаев. Попробуйте отмыться после такой характеристики: «Гнуснейшая фигура русской журналистики, имя, ставшее нарицательным для журнальной рептилии, доносчика и шантажиста». Так Вересаев, автор двух уникальных книг о Пушкине и Гоголе, прошелся по биографии Булгарина и выжег все, что до него там еще не было испепелено. Но в последнее время исследователи закопошились на пепелище, много чего раздобыли, и даже сокращенный список булгаринских благодеяний выглядит внушительным.
— Выпускал первый специальный журнал, посвященный истории, географии и статистике («Северный архив»). Совместно с Н. Гречем создал первую частную газету с политическим отделом («Северная пчела») и редактировал ее более 30 лет. Выпустил первый отечественный театральный альманах («Русская Талия»), где впервые печатались отрывки из «Горя от ума».
— Булгарин — автор первого русского романа нового, «вальтер-скоттовского» типа, имевшего громадный успех («Иван Выжигин»), один из зачинателей исторического романа. Одним из первых ввел в русскую литературу жанры нравоописательного очерка, утопии и антиутопии, батального рассказа и фельетона.
— Он спас рылеевский архив и в дальнейшем опубликовал некоторые его произведения, помогал Грибоедову, заключенному после восстания декабристов в крепость, хлопотал за братьев Бестужевых, сосланных в Сибирь, защищал Мицкевича от политических обвинений, угрожавших репрессиями, и помогал ему получить разрешение на выезд из России.
Положительной рецензией на «Героя нашего времени» Булгарин поддержал роман Лермонтова, не имевший сразу по выходе успеха у читателей. К. Рылеев, А. Бестужев-Марлинский и Грибоедов включили его в число лучших своих друзей и ценили его литературный талант.

***
Особо поусердствовал в ретушировании булгаринского портрета Абрам Ильич Рейблат — заведующий сектором редких книг Российской государственной библиотеки. Он написал несколько книг и статей о своем подзащитном и доказал: поскольку серьезных архивных раскопок никто не вел, на Фаддея Венедиктовича возведено немало напраслины. Взять хотя бы вопиющую клевету о его трусости, которую цитируют уже не первый век: «Булгарин не отличался храбростью: накануне сражения старался остаться дежурным по конюшне. За недостойное поведение был исключен из военной службы. Изгнанный из русских войск, Булгарин перешел на сторону Наполеона». Рейблат справедливо негодует: «Здесь что ни слово, то неправда. Булгарин вовсе не был трусом. Воюя в Пруссии, он проявил мужество и отвагу, в сражении под Фридландом был ранен и награжден за этот бой орденом Анны III степени. Подлечившись, воевал в Финляндии. Казалось бы, перед Булгариным открывается блестящая военная карьера. Однако он сам разрушает ее сатирическими стихами против шефа полка — великого князя Константина. Просидев несколько месяцев в Кронштадтской крепости, он попадает потом в Ямбургский драгунский полк. Но и здесь молодой кавалерист не ужился. Из-за какой-то скандальной истории на романтической подкладке он был плохо аттестован и в 1811 году отставлен от службы».
Имя Фаддей, русифицированное от Тадеуш, дал сыну родитель, родовитый польский шляхтич, участник восстания Т. Костюшко. На свет младенец появился в 1789 году в имении родителей на территории Минского воеводства Великого княжества Литовского, которое вместе с Польским королевством составляло федеративное государство — Речь Посполитую. Короче — в Польше. Через три года произошел очередной раздел, и Польша отошла России. Отца сослали, мать устроила сына в сухопутный кадетский шляхетский корпус. Его однокашники — сплошь поэты: А. Сумароков, М. Херасков, В. Озеров. В таком окружении поневоле станешь сочинять.
В 1806 году корнет Булгарин в составе уланского полка великого князя Константина Павловича участвует в войне с Францией. После заключения Тильзитского мира Франция стала союзным России государством. Булгарин вспомнил, что он поляк: «Я служил Польше своим оружием, сражался в Испании в Надвислянском легионе». В 1812 году участвовал в походе на Россию, указал Наполеону брод через Березину, получил орден почетного легиона и чин капитана. Капитуляция Франции стала очередным жизненным крахом Фаддея Венедиктовича. После всего пережитого он очутился в Петербурге и основал журнал с газетой. Заметим, не за участие в войне против России Булгарин был проклят пушкинским (и не только) окружением. После декабрьских событий 1825 года Фаддей Венедиктович — сотрудник охранки, доноситель, стукач.

***
Но это будет потом, а пока прародитель первого плутовского романа, сын польскоподданного, целиком погружен в литературный процесс. Эпиграфом к своей книге Рейблат взял цитату из письма Пушкина Булгарину: «Вы принадлежите к малому числу тех литераторов, коих порицания или похвалы могут и должны быть уважаемы». Александр Сергеевич переписывался с журналистом, критиком, издателем и сочинителем Булгариным, печатался у него. Но потом раздружился — бывает.
В романе Юрия Тынянова «Смерть Вазир Мухтара» отражена дружба Булгарина с другим Александром Сергеевичем — Грибоедовым. Тынянов не мог не знать, что Грибоедов завещал Булгарину «Горе от ума», а письма подписывал неизменным «Верный твой друг». Но чтобы не гневить цензора, в романе пришлось дружбу притушить и подсунуть Грибоедову жену Булгарина Леночку. Исследователь В. Мещеряков версию об интимных отношениях между Грибоедовым и женой Булгарина считает домыслом  Юрия Тынянова. И вообще, по Тынянову, Грибоедов  сблизился с Булгариным от скуки, на безрыбье, считая его «самым забавным из всей литературной сволочи». Вместе с тем Тынянов признает, что Булгарин, печатая в своем журнале отрывки из комедии Грибоедова, сильно рисковал.
Что касается осведомительской деятельности Булгарина, то Рейблат, подчеркивая, что не оправдывает Фаддея Викентьевича, ссылается на вывод своего коллеги М. Осьминского: «В самом обществе была в то время благоприятная почва для развития литературного доносительства». В доказательство приводятся примеры: «Платными агентами III отделения являлись драматург С. Висковатов, первый русский переводчик «Гамлета», и поэтесса Е. Пучкова; доносы в разные инстанции писали такие уважаемые писатели, как, например, С. Шевырев. Булгарин отнюдь не реакционер по убеждениям, не консерватор, скорее либерал, который из соображений личного благополучия пошел на сделку с режимом.  Я думаю, что через это явление можно подступиться к Булгарину, понять его не как патологического мерзавца, урода в литературной семье, а как закономерное порождение определенной социально-психологической ситуации».
Мудрено больно. Булгарин  похоронил себя вместе со всеми заслугами, когда гнусно прогнулся перед Николаем I: «Для агентурной сети использовать людей умных, совестливых, испытанной честности, привязанных к особе Государя, которые бы были выше предрассудков и не полагали постыдным действовать благородно, честно, добросовестно для личной безопасности своего Государя и блага Отечества. Это мое старинное мнение, что доверенными тайными агентами правительства должны быть непременно люди умные и честные».

***
А что же царь? Периодически поощрял Булгарина. Бриллиантовый перстень вручил ему за роман «Петр Иванович Выжигин», потом еще пару перстней подкинул «за полезность и благонамеренность». Но вот какое странное письмо раздобыл литературовед Рейблат в архивах. Николай I прочел в булгаринском журнале наскок на седьмую главу «Евгения Онегина» и пишет Бенкендорфу: «В сегодняшнем номере «Пчелы» находится опять несправедливейшая статья против Пушкина; к этой статье, наверное, будет продолжение: поэтому предлагаю вам призвать Булгарина и запретить ему отныне печатать какие бы то ни было критики на литературные произведения; и если возможно, запретите его журнал». Шеф третьего отделения Бенкендорф за агента заступился, но царь брезгливо фыркнул: «Булгарина и в лицо не знаю и никогда ему не доверял».
Умер Фаддей Венедиктович в 1859 году забытым совершенно. Только в его бывшей «Северной пчеле» поместили короткое сообщение о кончине. Похоронен на кладбище в Дерпте (Тарту) на территории современной Эстонии.•