Ржевский уезд в 1923 году. По материалам областного архива

Окунемся в атмосферу годов 96-летней давности. Перенесемся в 1923 год. Заметим, что в мире все происходит одновременно, события не ждут, когда их расположат в хронологической последовательности. Время не ходит по подиуму и не задумывается над тем, хорошо ли оно выглядит. Мы думаем, что дневниковые записи, старые фотографии и газеты — это капкан, в который попалось Время. Но оно ухмыляется: «Там, куда вы меня тащите, уже ничего нет. А впрочем, разгребайте…» Итак, что там творится в мире почти век назад?
 От землетрясения полностью разрушена столица Японии. Жертвами стали 140 тысяч человек. В Мюнхене подавлен «Пивной путч». Национал-социалисты пытались установить фашистскую диктатуру. Их лидер Адольф Гитлер оказался в тюрьме. В США — последний год президентства Уоррена Гардинга. Его администрацию считали самой коррумпированной за всю историю Штатов. А все из-за того, что пару лет назад американцы ввели у себя «сухой закон», запретили продавать спиртное, приняли поправку к конституции. Выросшая, как на дрожжах, мафия, завела дружбу с правительством. В России три года, как кончилась гражданская война. Американцы — три года, как вывели войска из Сибири, Дальнего Востока и отменили эмбарго на торговлю с нами.
У нас в начале 20-х тоже «сухой закон». Повсеместно. Даже в Ржеве. «Конечно, еще остались кое-где тайные винокуры, но с ними ведется энергичная борьба, и можно думать, что это производство в скором времени отойдет в область преданий». Как видим, мечтатели сидели не только в Кремле, но и на местах. Предание свежо. Самогон и сегодня живее всех живых. А ведь как боролись, как искореняли! Самогонно-репрессивные меры были жестокими и беспощадными.
 «Гражданин Волков, проживающий около Александровского вокзала, за хранение самогона подвергнут на 4 месяца к общим принудительным работам; гражданка Журавлева из деревни Выдрино за выгонку и продажу самогонки подвергнута заключению на 1 год в исправрабдом». Изобретательный гражданин Ивановский, проживающий в Тихвинской Слободке, хранил зелье «в исключительной посуде — в бидоне формы и цвета ржаного хлеба», но конспиратор был изобличен и осужден на год исправительных работ».
А вот еще на эту же тему, но с антирелигиозной пропагандой: «В селе Ракитня духовенство по-прежнему ведет разгульный образ жизни. Поп и дьякон на грехи не обращают внимания. С бутылкою самогона в кармане ходят по приходу и, напившись, поют разгульные песни». «Землепашцы Мологино вместе со своими лошадьми явились на конский переучет. Но больше народу у трактира «Комары», расположенного напротив. Мужики, ровно в рай, спешат туда, и недаром там в три ручья льется самогон. Из трактира вылетает отец дьякон села Раменья — пьяный до ризположенья, и кричит во все горло: «Эх, православные, я пьян! Братие, приидете! Испием, что ли…» И идут».
Работа в семилетней глебовской школе останавливается «благодаря недобросовестному отношению к делу родителей учащихся. Крестьяне-бедняки добросовестно выполнили свой долг. Все ученики были обложены платой в количестве двух возов дров, но добрая половина не выполнила своих заданий. Кулаки не хотят ничего работать в этой области и всячески стараются тормозить дело просвещения. На родительском собрании постановили приступить к чистке неплательщиков-кулаков. Так некрасиво и даже стыдно, масловцы! Под боком лес, а вы не хотите помочь школе».

***
Россия постоянно живет в пору затяжного переходного периода. И проблемы у нее во все времена похожие и одинаково вечные. Но есть и различия. Тверская служба занятости, созданная в 1991 году (называлась она Биржей труда, потом несколько раз переименовывалась), торжественно отмечала и десяти и двадцатилетие со дня открытия, скоро и третий десяток встретит. В начале же 30-х Биржа труда праздновала свое закрытие, просуществовав гораздо меньше, чем сегодняшняя.
В 1923 году заведующий Биржей труда при ржевском уездном отделе отдает распоряжение: «С 19-го февраля с. г. будет производиться перерегистрация всех безработных, находящихся на учете. Для явки назначается следующая очередь: женщины-чернорабочие — с 19 по 24 февраля; лица конторского труда, кои являлись для отметок по четвергам — с 26 февраля по 3 марта; все мужчины-чернорабочие — 5 и 6 марта; остальные специальности, кои являлись для отметок по субботам  — 7 и 18 марта».
Народ, видимо, завозмущался, дескать, проку от вас, мироедов, никакого, гоняете людей без толку. Раньше ведь не то, что сейчас: не только компьютеров или там психологической подготовки, но даже ярмарки рабочих мест не было. А уж рынка труда — и подавно. И появилось в прессе подробное обстоятельное разъяснение: «Ввиду большого в последнее время наплыва на Биржу труда безработных, ввиду наблюдающихся случаев регистрации граждан с целью не подыскания работы, а для получения различных льгот, каковые предоставляются безработным — как коммунальных и др… (что включало в себя это «и др», нигде не уточняется, но наверняка не тестирование и не посещение учебных центров А.Н.), — а также создает ложное представление о размерах действительной безработицы и мешает оказать поддержку действительно нуждающимся; с целью очистки от элементов, примазавшихся на Биржу исключительно для использования своих интересов, и проводится компания по перерегистрации».
***
Заглянем на ржевские предприятия образца 1923 года. Гидами возьмем местных рабкоров, они оттачивают перо в газетно-корреспондентских кружках в клубе имени Ленина (Дворец труда) и вскоре смогут его «приравнять к штыку».
 «К ответу администрацию фабрики колодок.
Состоялось заседание комиссии по сокращению штата с представителями отдела труда, упрофбюро, женотдела и профсоюза. Эта комиссия вынесла следующее постановление: ввиду неясности вопроса о причине сокращения и ввиду халатности, с которой отнеслась райконтора к предложенным профсоюзам способам получения заказов, — сокращение штата на фабрике не производить и дело передать на разрешение в упрофбюро и Укоп РКП. Рабочие этим решением довольны и надеются, что наших хозяйственников-администраторов приструнят как следует».
 «Чуть ли не с самого переворота (неужели за это определение рабкору ничего не было? — А. Н.) мрачный и пустой стоял Ржевских лесозавод (бывший Симонова), но в августе 1922 г. его пустили в ход. Однако нет сырья. Стояли неделю, другую, дождались, пока замерзла Волга, и сплав стал невозможен. Профсоюз поспешил на помощь, организовал доставку сырья по железной дороге. Но у треста нет денег. Вагоны простаивают, проценты растут. Администрация приняла решение: закрыть завод, рабочих уволить. Моментом завком созвал комиссию по сокращению (на это скоры) и постановил: считать рабочих уволенными с 5 февраля, а вознаграждение выдать по 88 ст. Кодекса о труде. Колдоговор, который улучшает положение рабочих, на февраль заключен не был. Комиссия постановила его заключить с Губпрофсоюзом. И вот, как не спросят рабочие, когда же договор, то все в ответ слышат: завтра да завтра».
«Когда-то кирпичный завод № 4 был одним из лучших предприятий не только Ржева, но, пожалуй, и всей Тверской губернии. В настоящее время завод пришел в упадок, не столько от войны и революции (а этому рабкору ничего не будет — А. Н.), сколько от заведующих. В этом отношении достаточно «поработал» некто Хвостов, через руки которого масса заводского материала навсегда ушла из завода… Другой зав. заводом Мельников конторскую работу со своим счетоводом ведет почти целиком на дому. Рабочие состоят членами союза строительных рабочих, но отношение к союзу недоверчивое. Просили председателя союза прибыть на завод, но «его милость» пока не думает исполнить просьбу и посмотреть, как живут рабочие. А нужда в куске хлеба большая. Жалованье за февраль было 132 руб., а за март — 150 руб. Умер рабочий, осталась вдова с детьми, и ей хоть в пору «по миру» отправляться. Объявили сбор в ее пользу, да где уж тут! «У самих хлеба нет, – говорят рабочие, — напились бы с нужды, да не на что!»

Продолжение следует