Зарубка на века

Мероприятие, посвященное Дню памяти жертв политических репрессий, проведенное 30 октября в центре социального обслуживания, называлось «Вам наши слезы и память».
Как сказала директор библиотеки детского и семейного чтения Елена Зосимовна Молочек, сделавшая обширный доклад по теме, дата 30 октября выбрана не случайно. На Украине такой день отмечают в третье воскресенье мая, в Казахстане — 31 мая. В России он называется международным Днем памяти. Ровно десять лет назад тогдашний президент России Дмитрий Медведев выступил с обращением: «30 октября — это день памяти о миллионах искалеченных судеб».
Официально же Днем памяти 30 октября стало после того, как дату утвердил Верховный Совет РСФСР в 1991 году. Международной дата не стала, потому что распад СССР еще не состоялся. Он случится через два месяца, 26 декабря 1991 года. А до того Украина, Казахстан и остальные республики СССР, в которых проживали уцелевшие жертвы политических репрессий и их родственники, не считали себя даже ближним зарубежьем.
«В количественном отношении, — пишут исследователи, — пик репрессий пришелся на 1937-1938 годы. За два года по известной 58 статье было осуждено 1млн 300 тысяч человек, из которых свыше половины расстреляны». А какой год считать окончанием репрессий, еще не определено. «В 1972 году, — сказала в своем выступлении Е. Молочек, — в мордовском лагере умер Юрий Галансков, получивший срок за протест против лишения свободы писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, которых осудили за опубликование рассказов за рубежом. Все они были приговорены к лишению свободы по 58 статье — антисоветская агитация и пропаганда». Спустя два года группа сокамерников Галанского передала на волю предложение отмечать день его смерти как день политзаключенных.
Предлагались и другие даты, например, день утверждения в 1918 году Советом народных комиссаров декрета о красном терроре, после чего начались массовые расстрелы белогвардейцев, участников заговоров и мятежей. Определить число репрессированных затруднительно не только потому, что значительное количество нигде не учтено — толком не определено, кого считать безвинно пострадавшим. Что говорить о конкретном человеке или семье, если сообщается, что «в сталинские годы репрессировано около 60 народов»? То есть даже количество пострадавших народов не поддается подсчету. И все-таки: «По данным Генпрокуратуры, всего за время действия закона о реабилитации жертв политических репрессий пересмотрено 636 302 дела в отношении 901 тысячи 127 человек, из которых 637 614 реабилитированы. В 1918 году расстреляны 3 тысячи священнослужителей. В конце 20-х, начале 30-х годов осуждено более 500 тысяч крестьян. Из рядов армии было вычищено 45 % командного состава как политически неблагонадежных. С 1938 по 1941 годы репрессированы 39 700 человек, свыше 35 тысяч расстреляны. В годы войны и первые послевоенные годы подверглись репрессиям вышедшие из окружения военнопленные и репатриированные советские граждане, 994 тысячи человек, 157 тысяч расстреляно. 3,5 миллиона человек репрессировано по национальному признаку с середины 40-х по 1961 год. Всего в период с 1921 по 1953 годы органами ВЧК, ОГПУ, НКВД, МВД по политическим мотивам были подвергнуты репрессиям свыше 4 млн. человек, в том числе, осуждены к высшей мере наказания около 800 тысяч человек».

***
На встречу в актовый зал соцзащиты были приглашены ржевитяне, попавшие под жернова репрессий. Александр Владимирович Ерохин — самый старший из них, в ноябре он отметит 90-летие. Десятиклассник 30-й ржевской школы Саша Ерохин написал письмо Сталину, критиковал режим, подписался не своим именем, ответ просил дать в газете «Правда». Иосиф Виссарионович не ответил подростку, и пацан уже стал забывать о письме. Но через полгода, в феврале 1947-го, к дому на улице Калинина подкатили сани. «Черный воронок» не проехал бы по сугробам — февраль выдался вьюжным.
Его вычислили, наивный паренек получил три срока. Третий пересмотр дела состоялся, когда подросток стал совершеннолетним. Десятью годами раньше схватил бы вышку — статья-то расстрельная, пятьдесят восьмая. Обо всем этом А. Ерохин рассказывал в стихах, а еще лучше — в пронзительных статьях. Глава о судьбе А. Ерохина была запланирована в речи докладчика, но как только дошла до него очередь, Александр Владимирович попрощался с собравшимися. Он куда-то спешил, ему постоянно звонят, приглашают на встречи; Александр Владимирович неутомим, он посещает литобъединения, редакции, библиотеки. Он  еще молод в свои девяносто…    
Автор стихотворения «Я убит подо Ржевом» А. Твардовский, в 1966 году отказавшийся одобрить судебный приговор Даниэлю и Синявскому, в поэме «Теркин на том свете», которую даже Хрущев запретил печатать, писал:
…Там — рядами по годам
Шли в строю незримом
Колыма и Магадан,
Воркута с Нарымом.

За черту из-за черты,
С разницею малой,
Область вечной мерзлоты
В вечность их списала…
Память, как ты ни горька,
Будь зарубкой на века.•