О Михаиле Исаковском. К 120-летию со дня рождения

Стихи к самой известной за рубежом русской песне «Катюша» написаны человеком, который ни дня не был на фронте и ни разу не выстрелил. Песня создана в 1938 году. Кто такая эта Катюша, что она делала на высоком берегу крутом, биографы Михаила Васильевича так и не выяснили. В армии Исаковский не служил. С таким зрением, как у него, даже сегодня не призывают. Даже в стройбат. Глазная болезнь началась в детстве, прогрессировала всю жизнь. Друзья привезли ему из Германии сделанные на заказ очки, похожие на окуляры театрального бинокля. Есть фотография: Исаковский и Твардовский над чем-то помирают со смеху. И не подумаешь, что так заливисто хохочет практически слепой человек. Под конец жизни он уже не видел написанное. Домашние купили ему фломастеры, и он огромными буквами выводил на листе строки, которые всегда сочинял в уме. 
  С Твардовским они земляки, два смоленских рожка (прозвище смолян). Дружили крепко. Исаковский на десять лет постарше. В 1971 году летом они лежали в одной больнице, но так и не встретились — оба были уже серьезно больны. Твардовский умер в декабре. Смерть друга потрясла Исаковского. Михаил Васильевич заметил  и продвигал молодое дарование. Первое стихотворение самого Миши Исаковского появилось в газете в 1914 году. Твардовский о Исаковском запишет в дневнике: «Поэт не обязан быть великим — достаточно быть подлинным, незаменимым на своем месте». Многие песни Исаковского народ поет, не зная, на чьи стихи они написаны. А с песней «Огонек» («На позицию девушка провожала бойца») другая история — музыку на стихи Исаковского сочинил неизвестный композитор.
Михаил Васильевич — Герой социалистического труда, дважды лауреат Сталинской премии первой степени, награжден высшей государственной наградой — четырьмя орденами Ленина. То есть он никогда не был диссидентом. Но дубиноголовые критики и редакторы наезжали на него постоянно — за беспросветный пессимизм («Враги сожгли родную хату»), за отсутствие должного патриотизма («Летят перелетные птицы»). Трудно представить, но одна из самых любимых народом песен о войне много лет «пролежала на полке». «Враги сожгли родную хату» Марк Бернес впервые спел лишь в 1960 году, и, говорят, здорово рисковал, когда во дворце спорта в Лужниках на каком-то развлекательном мероприятии исполнил запрещенную песню. Ошарашенный зал несколько минут молчал. Потом все встали и аплодировали плача. Маршал Чуйков пробил песню на «Голубой огонек». Кроме Бернеса, есть потрясающая запись в исполнении Михаила Пуговкина, но почему-то не вся. По поводу песни «Летят перелетные птицы» цензура вопила: «Почему птицы улетают с каким-то упадническим настроением? Они что, возвращаться не собираются?!» Пришлось самому Фадееву вмешиваться. Отмазал.

***
Но это все после войны. А в эвакуации, в Чистополе, Исаковским написаны: «Туманы», «В лесу прифронтовом», «Лучше нету того цвету», тот же «Огонек», то есть все то, за что в 1943 году он первый раз (второй раз — пять лет спустя) удостоился Сталинской премии. Сравним с Мариной Цветаевой. Она с сыном из Москвы эвакуировалась в тот же Чистополь… Из кармана фартука Марины Ивановны не то хозяин, вынувший ее из петли, не то гробовщик, снимавший мерку, вытащил записную книжку и присвоил. Через много лет отдал ее Белле Ахмадулиной, та передала в музей. В книжке — только имя мужа Сергея Эфрона. И ни строфы, ни строчки.
Ни Пастернак, ни Цветаева для Исаковского кумирами не были. Маяковского с Есениным он тоже читал без придыхания. О Евтушенко ворчал, мол, поет с чужого голоса. Когда композитор Блантер обратился к уже маститому поэту, нет ли у него чего-нибудь новенького, Исаковский и подсунул ему едва начатую «Катюшу». И забыл (они так все говорят). Это было зимой. Блантеру запали в душу расцветающие яблони с грушами. Он сочинил мелодию и стал уговаривать Михаила Васильевича написать продолжение. И убедил. И вон оно как вышло! Песня разлетелась по планете. Даже враги ее горланили: гитлеровцы, испанские добровольцы, воевавшие на стороне фюрера, финны, итальянцы. После войны ее распевали китайцы, японцы и жители Израиля.
Наши солдаты «Катюшу» слышали до войны и уж первый-то куплет знали все. Поэтому, когда советская реактивная установка с высокого крутого берега шарахнула по врагу, красноармейцы единогласно присвоили ей имя Катюша. Немцы свой снаряд назвали «Ванюша». Их в Ржеве и поныне находят неразорвавшимися.

***
Михаил Васильевич не любил, когда его называли песенником, перед студентам литинститута он оправдывался: «Вообще поэтом-песенником, как меня теперь называют, я сделался случайно. Дело было так. Кажется, в 1935 году я пошел в кино в Москве. В киножурнале услышал, что поют на знакомые мне слова. Оказалось, что хор имени Пятницкого взял стихотворение «Вдоль деревни» из школьной хрестоматии и положил на музыку. Позже я встретился с руководителем хора. Он меня попросил дать ему еще что-нибудь. Я предложил «Дайте в руки мне гармонь, золотые планки», «И кто его знает». Так началась, если можно так выразиться, моя песенная карьера...» Благодаря песням Михаил Васильевич за границей смог побывать. И не только в социалистических Чехословакии и Польше, но и в Италии, Франции, Австрии.
Ни одному поэту не нравится, когда его называют песенником, они считают это чем-то несерьезным, второсортным, каким-то довеском к основному продукту. И Михаилу Исаковскому тоже не нравилось. Но кабы не его раздольные, задорные, задушевные песни, которые до сих пор поют и будут петь еще долго, вряд ли это имя стало бы так широко известно по четырехтомнику его стихотворений. •