Михаилу Лермонтову — 206

 К дню рождения Лермонтова в сетях обсуждались дуэли поэта. События, предшествующие последнему поединку, тоже привлекли внимание подписчиков. И преддуэльная история рассматривалась, и несостоявшаяся женитьба Лермонтова на сестре убийцы затрагивалась (поэт часто бывал у Мартыновых, они приятельствовали). Упоминалось и о месте дуэли (мол, не то и не там). Ну не стихи же обсуждать, в самом деле — никто ж не лайкнет, не мяукнет! Жена младшего сына Мартынова — пятиюродная сестра Лермонтова, реформатор Столыпин — троюродный брат поэта. Если копнуть глубже и шире, можно обнаружить: канцлер Горчаков, писатель Лев Толстой, поэт Лермонтов, поэт и писатель Сергей Михалков — друг другу родственники. Что там Блок в «Возмездии» говорил: «Дворяне — все родня друг другу»?
Брат Пушкина Лев был свидетелем ссоры Лермонтова с Мартыновым в доме Верзилиных. С женой Пушкина Натальей Гончаровой Михаил Юрьевич встречался несколько раз (а родная сестра Натальи Николаевны вышла замуж за Дантеса, убийцу Пушкина). Достоверных сведений о том, встречались ли Михаил Юрьевич и Александр Сергеевич, нет.

***
В имении Мартыновых Липяги родился мальчик. Это случилось накануне взятия Емелькой Пугачевым Казани. За неделю до того, как самозванный Петр Федорович (Пугачев объявил себя Петром Третьим) объявился в поместье, все жители, в том числе молодая мать, рванули в лес. Ближе к ночи Пугачев вошел в дом Мартыновых и увидел перепуганную кормилицу с младенцем на руках. Приблизился, повернул ребенка за голову, спросил: «Барчонок? Давай сюда!» «Не тронь! Это мой сопляк», — набросилась на «царя» мамка-кормилица. Самозванец отвязался. К возвращению родителей спасительница успела окрестить дитя. Был день святого царя Соломона, и священник дал это имя папеньке Мартынова. Полное имя убийцы Лермонтова — Николай Соломонович Мартынов.
Николай Гумилев восхищался: «Проза Лермонтова чудо. Еще большее чудо, чем его стихи. Прав был Гоголь, говоря, что так по-русски еще никто не писал». С Гоголем Лермонтов встречался. В повести Константина Паустовского «Разливы рек» поэт читает Гоголю стихи, посвященные Марии Щербатовой: «На светские цепи, /На блеск утомительный бала/ Цветущие степи Украйны она променяла…» Гоголь схватил Лермонтова за руку и зашептал: «Ночи Украйны, в мерцании звезд незакатных…» Гоголь сел на скамью, вынул из кармана клетчатый платок и прижал его к лицу. Гоголь слабо махнул ему рукой, и Лермонтов, стараясь не шуметь, ушел в глубину сада, легко перелез через ограду и скрылся».
Один исследователь… Кстати, все те, кто преподносят что-то сенсационное, для убедительности не забывают козырнуть, что они занимаются вопросом 10, 20, 30 лет, а кто-то вообще всю жизнь. Вот и этот клянется, что, сколько себя помнит, искал место дуэли Лермонтова с Мартыновым. И отыскал-таки. Настоящее, а не то, что нам втюхивают почти два века. Так вот, тот исследователь с помощью геодезического прибора до миллиметра вычислил, где они все стояли: Лермонтов, Мартынов, Глебов, Васильчиков и прочие. И это еще не все. Он еще гильзы от кухенрейтера (пистолет такой) нашел на том месте. Ни одна каналья не нашла. Потому что не там искали. А он нашел. Полтора века спустя. Хотел показать Ираклию Андронникову, а он… Нет, не послал… И даже пообещал посмотреть. Но слово не сдержал…
Но это что! Наш земляк, следователь из Твери, прознав, что смертельная рана поэту нанесена под углом в 60 градусов, взялся за расследование. Он тоже всю жизнь занимается вопросом. Следователь убедился, что не было никакой дуэли, а мерзавец Мартынов выстрелил снизу, когда Лермонтов сидел на коне. Хорошо, не на осле… Этот же следователь-исследователь говорит, что тело, пролежавшее три часа под проливным дождем, осматривалось наспех, как попало. Но в то, что пуля вошла под углом в 60 градусов, поверил.
 
***
Гоголь мог быть в Ржеве, Пушкин не был, Лермонтов даже не подозревается. В книге упомянутого Ираклия Луарсабовича Андронникова «Лермонтов. Исследования и находки» находим: «Владимир Ржевский — адъютант графа Строганова, приехавший с Кавказа раненым, принадлежит к числу личных знакомых Лермонтова, «он знал его и прежде…» (цитируется письмо Татьяны Бакуниной брату Михаилу, они тоже наши земляки – А. Н.). Более того, Ржевский видел убитого Лермонтова. Стало быть, находился во время дуэли в Пятигорске и свидетельствует, что Лермонтов «почти поневоле» шел на дуэль, на месте заявил, что отказывается от выстрела («сказал, что отдает ему свой выстрел»), что не хочет стреляться, потому что причина пуста, маловажна, и «повернул пистолет в сторону».
 Иван Бунин за три дня до смерти признавался Марку Алданову: «Всю жизнь я думал, что первый русский поэт — Пушкин. А теперь я знаю, что первый наш поэт — Лермонтов. И с каким-то чувственным наслаждением произнес последнюю строку из «Дубового листка», действительно чудесную в звуковом отношении: «И корни мои омывает холодное море».
 Бунин, «Жизнь Арсеньева»: «Какая жизнь, какая судьба! Всего двадцать семь лет, но каких бесконечно-богатых и прекрасных, вплоть до самого последнего дня, до того темного вечера на глухой дороге и подошвы Машука, когда, как из пушки, грянул из огромного старинного пистолета выстрел какого-то Мартынова и «Лермонтов упал, как будто подкошенный».•