Ассоли Грина. Фильму "Алые паруса" 60 лет

Странно, но с тех пор за «Алые паруса» не брался ни один кинорежиссер. «Анну Каренину» отечественные киношники три раза терзали, несколько раз «Тихий Дон» форсировали, по Лермонтову телевизионщики за восемь серий сделали из Петренко героя всех времен. А сколько всяких ремейков наклепали с цифрами и без: «Трактористы-2», «Ирония судьбы-2», «Зимняя вишня-3, «2-Асса-2». И не только ремейки штампуют — еще ремастеры и сиквелы. А про феерию Грина забыли.  Правда, у Данелии в «Фортуне» есть эпизод с алыми парусами. У Дарьи Мороз пока не было роли трогательней,  у Алексея Кравченко — тем более.
К 75-летию исполнительницы роли Ассоль вышла статья в «Собеседнике» — «Анастасия Вертинская: скромность сегодня не нужна». Анастасия Александровна — младшая дочь Александра Николаевича Вертинского, прародителя авторской песни. Журналист задает ей вопрос: «Вы смотрите телевизор?» Она отвечает: «Зачем?! Не хочу смотреть на артистов, которые ходят по ток-шоу и рассказывают, с кем они спали. Это противно!» Значит, смотрит…
Грея в фильме сыграл В. Лановой. Василий Семенович за пять лет до «Алых парусов» снялся в роли Павки Корчагина и был уже знаменит, а для 16-летней Насти фильм Александра Птушко —дебют. Ассоль в фильме почему-то говорит не голосом Насти. Ее озвучивает другая актриса, пискучая и визгливая. Голос чем-то напоминает тот, что пищит песню про синий Зурбаган и юную Ассоль. Кстати, героиня «Алых парусов жила не в Зурбагане, а в другом городе страны Гринландия — в Каперне.
Грин посвятил «Алые паруса» жене Нине. Ей было 38, когда умер Александр Степанович, и как раз на 38 лет она его пережила. Нина Николаевна успела увидеть фильм Александра Птушко. До и после «Алых парусов» он экранизировал сказки и былины про Гулливера и Буратино, Илью Муромца и Садко. Зритель «Алыми парусами» восторгался, советский кинопрокат насчитал рекордные десятки миллионов просмотров. Вдова Грин о фильме отзывалась нелестно: «Ассоль — деревяшечка с неприятным голосом (озвучивала Нина Гуляева), Грэй — истаскавшийся молодчик. Разве умный чистый Грей мог быть похож на этого красивенького губошлепа? Все не так». (Из книги Алексея Варламова «Александр Грин»).
Вдове простительно, у Нины Николаевны страшно тяжелая судьба, она дорожила памятью о Грине и ревностно относилась к любому отклику. Нину Николаевну называют прототипом Ассоль, но Ирина Стрельникова, автор исследования «Александр Грин: самая неподходящая биография», доказывает, что это не совсем так.

***
В реальном училище города Вятка его дразнили «Грин-блин тридцать три несчастья». В «Автобиографической повести», одном из последних своих произведений, автор признается, что неудача его преследовала всюду и во всем. «Грина чудесным образом спасла литература», — уверен Алексей Варламов. Из него не получилось моряка, революционера,  грузчика, добытчика золота. И солдатом Грин не стал: в царской армии прослужил полгода в 1902 году, из них три месяца просидел в карцере. Удрал, подался к эсерам. В Красную армию его призвали в 1919 году. Грин заболел тифом и едва не умер. Горький в больницу ему приносил мед и хлеб. Помог поселиться в комнату Дома искусств в центре Петербурга. Грин стал соседом  Н. Гумилева, О. Мандельштама, В. Каверина, В. Рождественского. Но он ни с кем не дружил.
Несмотря на то, что Грина называют неуклюжим, неловким, нелюдимым, у женщин он пользовался большим успехом. Первую его невесту трудно назвать романтической натурой. Эсерка Екатерина Александровна Бибергаль, дочь народовольца, родилась на каторге, являлась членом боевой террористической организации, участвовала в заговорах, покушениях на царя и на великих князей; узница многих тюрем, включая Петропавловскую крепость. Грин ни в чем террористическом не участвовал, эсеры ему доверяли лишь сочинять воззвания. Но в тюрьму он все равно угодил, и Екатерина устроила ему побег. Она подкупила тюремщиков, наняла извозчика, зафрахтовала парусное судно (о цвете парусов ничего не говорится).
Но беглец запутался в белье, что сушилось во дворе тюрьмы. Выбежавший из камеры жених повис на бельевой веревке, несколько метров не добежав до тюремной стены. Он был схвачен не подкупленными охранниками. Тюремщики, писавшие отчет, помирали со смеху. Комитет партии эсеров, отстегнувший невесте тысячу рублей на освобождение жениха, издевался: «Это самый дурацкий провал за всю историю тюрем!» Грин отсидел два года, попал под амнистию, вернулся в Петербург. Встретился с Екатериной. Она вернулась из Швейцарии, куда уехала, сбежав из-под ареста. Чувства, поостыли, но Грин просил Бибергаль вернуться к нему.
 «Биржевые ведомости» напечатали его рассказ за подписью М-въ. Цитата: «Все, что было между нами, — ошибка. Я не могу быть вашей женой, — объявила любимая. «Тогда вам не жить!» — отчаянно вскрикнул Грин и схватил со стола браунинг. «Думаете, я вас боюсь? — насмехалась девушка. — Убить человека — это вам не бумагу марать. Тут нужны отвага и воля, а вы — ничтожество!» Оставленный жених болезненно дернул лицом и … выстрелил».
Рассказ автобиографичен. Пуля вошла неглубоко в грудную клетку девушки. Бибергаль (партийная кличка Киска) никуда не донесла и после скорого выздоровления отправилась на очередное покушение. Екатерину и Александра арестовали одновременно, но не за одно и то же дело. Грина повязали в кабаке, где он пьяный костерил царя. Некоторые исследователи выдвигают робкие предположения, что Екатерина Бибергаль могла быть прототипом Ассоль, но доказательства весьма не- убедительны.

***
Новая невеста появилась у Александра, когда он сидел в тюрьме. Сердобольные девушки из Красного Креста брали шефство над теми одинокими узниками, которых никто не посещал. Выпускница Бестужевских курсов Вера Абрамова, дочь чиновника, выбрала Грина и объявила себя его «тюремной невестой». Вера носила ему передачи, добилась свидания. Александр, должно быть, был первым, кто поцеловал Веру. И влюбился. Любовь его окрылила настолько, что он совершил удачный побег. Сбежал во время этапирования в тобольскую ссылку, добрался до родной Вятки.
Блудный сын явился к отцу. Родителю удалось оформить для непутевого чада поддельный паспорт на чужое имя, и Александр отправился в Петербург жениться. И женился… С Верой Абрамовой (Калицкой по второму мужу) они расстались после семи лет совместной жизни. Уезжая, Грин взял только ее портрет. Он повесил его над своим рабочим столом и не снимал, когда жил со второй женой и с третьей. Грин любил Веру. Но Ассоль — это не она. Третья его жена после смерти Грина подружилась с Верой и в мемуарах писала о ней: «Вера Павловна не верила в Александра Степановича как писателя. Прожив с ним несколько лет, она осталась чужда его творчеству внутренне, и часто, по словам Грина, говорила ему: «Зачем ты, Саша, пишешь о каких-то фантастических пустяках? Начни писать крупный бытовой роман и тогда сразу войдешь в большую литературу» (Грин Н. Н. «Воспоминания об Александре Грине»)
Пять лет Александр Степанович беспробудно пил. В одном из самых продолжительных перерывов между запоями он успел жениться на красавице Марии Долидзе. Пока был трезвым, успел и развестись. Они прожили два месяца. Мария больше любила меха, чем мужа. К тому же она прятала от супруга варенье. Пришлось расстаться. И тогда-то Александр Степанович встретил свою Ассоль.
Мария Алонкина работала литературным секретарем ленинградского Дома искусств. Сорокалетний долговязый дядька на семнадцатилетнюю красавицу не произвел ни малейшего впечатления. Он ничем не отличался от полуголодных оборванцев-писателей, что клялись ей в неземных чувствах, разве что скандалил больше других и бил казенную посуду. От неразделенной любви Грин и создал шедевр.

***
Феерию Александр Степанович собирался назвать «Красные паруса», ничего революционного в название не вкладывая. Появление парусника в повести Грин описывает волшебно: «Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля». «Надо оговориться, что, любя красный цвет, я исключаю из моего цветного пристрастия его политическое, вернее — сектантское значение», — пояснял автор, и никак не мог понять, почему его отговаривали (и отговорили-таки) поменять цвет парусов с красного на алый. Черт с вами — поменял.
Революцию, он, кажется, не заметил, полагают некоторые исследователи. Писал по старой орфографии (Марина Цветаева и та сдалась). Перед смертью священник его спросил, примирился ли он с врагами. Грин ответил: «Вы думаете, что я не люблю большевиков? Я к ним совершенно равнодушен. Есть, знаете ли,  в жизни пьющего человека свои преимущества…» Я к ним (большевикам) совершенно равнодушен — эту формулировку Алексей Варламов называет гениальной, ее нет ни у одного писателя его времени.
Итак, с Ассоль-Алонкиной все закончилось, не начавшись. И к счастью, считает исследователь Ирина Стрельникова, потому что Грин встретил Нину, «верную, светлую и чистую женщину». Молодая вдова жила бедно, перенесла тиф. В детстве она зачитывалась книгами Александра Степановича. Выйти за него замуж согласилась при одном условии — она будет вольна уйти от него, когда захочет. Но в течение 11 лет не ушла, хотя насмотрелась всякого. Выходки Грина терпела, прощала, потому что  в ее роду тоже пили все, сама она десятилетним ребенком отравилась водкой и с тех пор не притрагивалась к спиртному.  Был промеж них еще один договор: муж в Феодосии не пьет, но если едет в Москву и Ленинград, может оторваться. Когда этот договор Грин стал нарушать все чаще и чаще, Нина увезла спивающегося гения в Крым. Она его обманула, сказала, что больна и ей поможет только крымский воздух.
Грины продали шикарную квартиру в Ленинграде и уехали в Феодосию. Познакомились с Волошиными. Не понравились друг другу. Грин о Волошине: «Ломака, толстомясый поэт с хитрыми купецкими глазами». Волошин не советовал селиться в Феодосии по причине неблагополучной криминогенной обстановки, но Грин был уверен, что Макс боится соперничества. Поэтому поселился именно в Феодосии. «Алые паруса» он публикует в 1923 году, посвящает повесть Нине, поэтому ее считают прототипом Ассоль.

***
Эпохе индустриализации и коллективизации Грин пришелся не ко двору. Его все меньше печатали, он пил, нарушая все договоренности с женой. Просторный дом, купленный в Феодосии, пришлось продать и купить в Старом Крыму мазанку с земляным полом. Красавица Нина высохла, поседела и постарела. Грин умер у нее на руках в 1932 году. Нина Николаевна горячо подружилась с его первой женой Верой Павловной. Вдвоем сочиняли мемуары о муже, переписывались. Когда Нину приговорили к десяти годам лагерей, «тюремная жена» Вера Абрамова (по второму мужу — Калицкая) поддерживала вдову Грина.
Немцы оккупировали Крым, на руках у Нины Николаевны оставалась больная мать. Она знала язык, пошла работать к немцам, редактировала газету «Официальный бюллетень Старокрымского района», заведовала типографией. Немцы использовали имя вдовы Грина в целях пропаганды. В Германии она могла остаться в американской оккупационной зоне, но вернулась в Россию, в Старый Крым. Как изменнице Родины ей дали 10 лет лагерей с конфискацией имущества. Имуществом завладел сосед Гринов, первый секретарь райкома партии. Домик, где умирал Грин, он превратил в курятник.
На свободу Нина вышла в 1955 году. Дом у секретаря она отвоевала с помощью писателей Сергея Смирнова, Юрия Олеши, Константина Паустовского. Борьба была нелегкой, секретарь зубами вцепился за участок, распространял по Старому Крыму слухи.  Музей она отвоевала ценой инсульта. На 80-летие Грина получила ордер и ключи от домика. Десять лет она в нем прожила. Нуждалась страшно. Авторских прав на произведения мужа у нее не было. Получала пенсию 21 рубль.
Вдова Волошина Мария Степановна вспоминала: «Она в полном забвении и нищете в Старом Крыму проживает. Иногда ко мне приезжает. Дружить мы не дружим. Она всех чурается. Но мы общаемся, как два старых беззубых крокодила. Когда-то Нина красавицей была. Сильфида».
В Старом Крыму в последний год жизни Нину Николаевну навестили художник Ната Холендро с отцом. Они ее знали по старым фотографиям: «Совершенная фигура, длинные ноги, тонкие руки и божественной красоты лицо с огромными светлыми глазами в облаке летящих легких волос». А увидели такой: «Большая старая грузная женщина в свободном линялом платье стояла и смотрела на нас. И это возлюбленная Грина? Та, с которой он писал Ассоль из хрестоматийных «Алых парусов»? Не может быть! Седые волосы, собранные в скудный пучок, оплывшая тестообразная фигура, серые, почти прикрытые морщинами глаза… Папа спросил осторожно: — А почему Вас не любят в Старом Крыму?
— При немцах я в управе работала. Вот местные жители это и помнят. Ненавидят меня. Немецкой подстилкой называют. А я, между прочим, когда в управе работала, многих от смерти спасла, списки с фамилиями прятала. Жизнью рисковала. Да разве все расскажешь! — она замолчала».

***
 Умерла Нина Грин в 1970 году в Киеве. Завещала похоронить себя рядом с Грином, но местные власти запретили, отвели место в другом конце кладбища. Через год шестеро друзей ночью ее перезахоронили рядом с мужем. Нина Николаевна полностью реабилитирована в 1997 году. Из заключения прокуратуры Автономной Республики Крым: «Из имеющихся в материалах дела фактических данных усматривается, что Грин Н. Н. в период Великой Отечественной войны не принимала участия в карательных акциях против мирного населения, не занималась предательством и не оказывала в этом пособничества… Таким образом, Грин Н. Н. не совершила действий, предусматривающих ответственность за измену Родине».•