Погружение в подземелье

В этот провал, размытый весенними водами, слазить подмывало. А вдруг тот самый мифический подземный ход, по которому наши средневековые земляки перебрались из церкви на другую сторону Волги, спасаясь от резни литовцев. Да что угодно может быть в нашем древнем городе. Старичане как-то пустили слух, что они почти нашли у себя библиотеку Ивана Грозного. Уже записываться в нее пошли. Поторопились: то был склад макулатуры, накопившейся со времен пионерской повинности.

А предположим, Иоанн Васильевич, возивший библиотеку с собой, посещал Ржеву по своим ливонским делам, да и оставил ее в этих лабиринтах. Мол, вернусь, дочитаю… Спускаться, однако, в одиночку не рискнул: смущал тонкий верхний свод туннеля, прорытый, должно быть, не одну сотню лет назад.

Произвели наружный осмотр провала с другом. Он порывался в него нырнуть без всякой страховки. Насилу удержал. Сам провал, круглой формы, завален ветками, но ходить опасно вдоль всей тропинки. Рухнуть может в любой момент.

Звоню Н. Воробьеву, спелеологу, альпинисту. Николай Николаевич, несколько лет назад возглавлявший ржевскую службу спасателей, когда-то опускал нас в подобную яму возле кинотеатра «Октябрь». Рабочий косил траву и едва не оказался погребен в дореволюционных погребах, на месте которых водрузили кинотеатр, светлая ему память. Лазали всей редакцией, своды фотографировали. Я, когда выбрался наружу, брякнул спасателю, что подергал железный крюк, торчавший в потолке. Николай Николаевич шибко ругался и не взял меня в старицкие пещеры.

Позвонил ему нынче, рассказал про новый провал. Он загорелся, велел до завтра без него не спускаться. Про тот крюк не вспоминал.

Погружение совершали рано утром. Спасатель принес веревку, каски, фонарь. Да-а-а! Чтобы засыпать все эти средневековые или купеческие пережитки, не хватит никакого современного местного бюджета, асфальтовой крошки, «или что у них есть еще там».

Длинные коридоры, кирпично-арочные своды, какие-то входы замурованы кирпичами, некоторые столбы-подпорки сложены из известняковых блоков. Там, вверху, когда-то располагался мой детсад. Все, наверное, в детстве делали «клады», зарываешь в землю стеклышко, под него золотинку… «Здесь лежит мое королевство, я сама его зарывала».

Недавно прочел книгу В. Суслова «Охотники за сокровищами». Написано до того увлекательно и правдоподобно — бери лопату, копай в любом месте, и наткнешься на клад — наполеоновский, лжедмитриевский, князь-дмитриевский, на худой конец.

А вот, кстати, и ржавая лопата. Черепов, тьфу-тьфу-тьфу, не видать. Дальше пошел «культурный слой»: разбитая бутылка, консервные банки (между прочим, не ржавые), несколько стеклянных крышек от сахарниц или солонок, ржавая коробка от противогаза, сгнившая гильза от снаряда, керосиновая лампа без колпака, колесо от детского велосипеда.

Николай Николаевич окликает каждую секунду, отлучаться не велит.

— Нет, туда не полезем: усиливается шум наверху — мост рядом, да и капает сверху.

Строим версии.

— Погреба, должно быть.

— Огромные-то какие. Сколько ж сюда снеди влезет. Жрать, однако, эти купцы горазды были. Для погреба одного дома, даже купеческого, все же великоваты катакомбы. Может, рыли на несколько домов, сообща?

— Чтобы столько прорыть, много народу нужно нанимать. «Так пахать могли лишь молдоване, или, в лучшем случае, таджики». Я понял! Ничего они не рыли вовсе, а использовали тот самый уже прорытый средневековый подземный ход, подремонтировали малость, замуровали что не надо.

— А эти комнаты вообще похожи на клозеты.

— Кельи напоминают, или одиночные камеры.

— А вот и сливной бачок… Пойдем отсюда, не то в сокровища вляпаемся. Лезем наверх, таких кладов и на поверхности хватает.