Против дороговизны и нищеты

Митинг, организованный ржевской КПРФ и посвященный ухудшению народного благосостояния, состоялся на следующий день после торжеств в честь освобождения Ржева.

— А народу сегодня, пожалуй, больше, — замечали вновь прибывшие.

На площади собрались не только пенсионеры: проблема дороговизны услуг ЖКХ ощутимо затронула все слои.

— Чем больше платим, тем они наглее… Когда ж они нажрутся, миллиардеры проклятые, — раздавалось из вовсе не пожилых уст.

Забавно наблюдать, как знакомые, приветствуя друг друга, сопровождали рукопожатия одним и тем же заклинанием: «Да что толку, что мы тут собираемся?!» И так на каждом митинге.

Но оратор с трибуны разубеждал колеблющихся: «Власть боится народа, когда его выступления носят массовый характер. Примеров тому много. Москва. Власти отменили бесплатный проезд в муниципальном транспорте. Пенсионеры перекрыли Ленинский проспект — и вызванный ОМОН ничего не смог сделать. Власть вынуждена была отступить и вернула транспортные льготы. Вологда. Власть повысила компенсацию с трехсот до восьмисот рублей. Население Воронежа блокировало администрацию города, когда та решила значительно повысить тарифы на коммунальные услуги. И власть отменила решение…»

В этой негодующей, страстной, убедительной речи звучали, в основном, экономические претензии. То, что в старых учебниках называлось «программой минимум».

По-максимуму хватил следующий вития. Махнул по полной. Рубанул сплеча: «Шестой год кремль оккупирует враг… За пять лет он напринимал столько законов, что они ставят крест на заслугах советской власти… Дума у нас продажная, про Совет Федерации лучше вообще не вспоминать… То, что касается законов о ЖКХ, я иначе, как геноцидом, назвать не могу… Я эти эксперименты могу сравнить только с экспериментами в концлагерях немецких. По-другому я их назвать не могу… И запомните, и говорите всем: от Путина надо отречься, и хватит верить его словам».

Ну, прям с Марсового поля сорвался. С баррикады рухнул. Орленок, взметнувшийся выше солнца. Буревестник оперивающийся. Соколенок, сердца зажигающий «во мраке жизни»…

Президент долго икал, а губернатор послал телеграмму своему предшественнику: «Забей мне место на первом ярусе».

Итоговая резолюция, обращенная к властям всех уровней, по сравнению с гневными филиппиками юного Демосфена звучала хвалебной одой, хотя и в ней доминировала сокрушительно-обвинительная нота о продолжающем быть антинародным курсе правительства.

А молодому Марату хочется пожелать неистовости, но не бесноватости. Не ахти как много сейчас нужно мужества, чтобы с трибуны плюнуть в трон. Ореола мученика на этом не заработать.