Весна несрочная

Объединим два последних события, встреченных одинаковым вздохом облегчения «наконец-то!»: завершение Олимпиады и начало весны. Начнем с приятного. Морозы ослабли, метели утихли, синицы затенькали.

Васильич разгреб снег у подъезда, закурил, положил подбородок на черенок лопаты, прислушался к синичьей песенке. «Знаешь, на что похоже?» — спросил. И сам ответил: «Я токарем работал на заводе. Когда отрезным резцом толстую болванку на автомате режешь, она так же попискивает: ти-ти-ти, ти-ти-ти». Поэт!

Васильич не дворник, он жене помогает, сам в простое, четыре года до пенсии. «Зима нынче сумасшедшая, весна срочно нужна. Хоккей смотрел? А закрытие Олимпиады? Я тоже. За державу обидно…», — окурок бросил, по­греб дальше, жене навстречу.

Вспомнилась «Несрочная весна» Бунина: «… Во славу и честь Державы Российския… Странно это теперь звучит, не правда ли?»

А потом — Баратынского «Несрочная весна»:

Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу…

Это они не про Олимпиаду, конечно — так, к слову пришлось…

Васильич обогнул дом, вернулся.

— За снежную зиму вам доплачивают? — спрашиваю.

Васильич с непонятной интонацией произнес «ага», сопроводив еще более таинственной тирадой, потом кивнул на жену: «У бабы моей спроси». Женщина произнесла то же самое «ага» — без сопровождения, правда, но не менее загадочно.

— Сейчас про сосульки все трындят, — Васильич снова закурил, — Тонь, полезешь сшибать на крышу?

Я слыхал, один квадратный метр сто евро стоит, если ультразвуком каким-то сбивать. Не знаю, как это выглядит, но Тонька на меня, бывает, ругается таким звуком, что громче атомной бомбы — сосульки упадут вместе с крышей…

Конкурс какой-то придумали, кто ловчее приспособление изобретет. В Питере лазером предлагают попробовать; команды альпинистов снаряжают — в общем, поют Лазаря, к лету проект утвердят.

Жена погрузила лопаты и ведра на санки, повезла к другому дому. Васильич присел на лавку.

— Вспомнил один случай про моего оболтуса, он тогда в четвертом классе учился. Пошел утром в школу, приспичило в уборную. Она у нас во дворе. А там с крыши сосулька свисает, метра полтора длиной. Зашел, дверью — хлоп, глыба — бух, и подперла. Слышу, орет.

— Ты чего, примерз или провалился? — кричу в форточку.

— Дверь открыть не могу.

Отрыл я его только ко второму уроку. Тоньку в школу вызывали. Первый раз малец правду сказал, почему на уроке не был — все хохочут, а никто не верит.

Да-а-а… Делегацию надо снарядить за границу, вызнать, как с этой напастью в других странах борются. В Африке, например. А чего? Вон камерунец на лыжах бегал, в Олимпиаде участвовал. Не знаешь, наши обогнали этого смуглолицего? Позор державе. Пропала Россия…

Пятьдесят третьим и я бы прибежал на охотничьих лыжах со своим ружьем. И без всякой подготовки — если их всего пятьдесят три.

За золотую медаль нашим обещали больше, чем другим спортсменам мира. А камерунцу, небось, нитку бус посулили. Не знаешь, он вообще-то приполз, может, до сих пор бежит?

Жена кликнула Васильича: «Хватит шлепать, иди греби давай», — послушно поплелся.

А мы продолжим.

Нынешняя весна — как снег на голову коммунальных служб. Детская библиотека на Большой Спасской напоминает обледенелый Челюскин, водоизмещением (ледоизмещением) тысячу тонн сосулек и неизмеримым возмущением родителей читающей детворы. Книжкин дом на неделю закрыт, опоясан предупреждающими ленточками. Мамы (и папы) негодуют, но работники библиотеки обзвонили всех, кого могли. Обещают вот-вот починить вышку, сломавшуюся от бешеных перегрузок. Библиотекари в нелепой ситуации: они умоляют детей и родителей: «Не ходите пока к нам, у нас опасно!»

И про Олимпиаду. Тяжелее всего президенту. Посмотрел он ночью хоккей, наших с канадцами — и хоть на работу не ходи. Да еще Зюганов подзуживает: «Если в каждом дворе сделать по катку, прибавится воды в подвалах весной, олимпийский резерв от этого не растет. А я еще Путина преду­преждал…».

Быков на следующий день в интервью проговорился: «Ну, давайте теперь виселицы поставим на Красной площади…».

Видать, была беседа, и быть может, такая, как у Галича:

Да игрушку мы просерили,
Прозюзюкали, прозяпали.
Хорошо бы, бля, на Севере.
А ведь это ж, бля, на Западе!
…Вас, засранцев, опекаешь и растишь,
А вы, суки, нам мараете престиж…

И стал тренер игроков отмазывать, ребята, мол, не виноваты, не пропусти мы семь шайб, выиграли б — бились ведь до конца.

И конец, наверное, не за горами. Еще до второго (по счастью победного) чемпионата мира на Быкова и его помощника наехал московский спортивный журналюга целой полосой. Оба тренера покинули ЦСКА, сославшись на подготовку к чемпионату мира и Олимпийским играм. Спецкор пронюхал, что обоих за приличную сумму пригласили в другой клуб. Оказалось, правда. Сборная тогда чемпионат выиграла. Но теперь, после такого сногсшибательного провала, можно кричать «ату» во весь голос, а тренерам подыскивать работу на ледовых площадках Камеруна.

Фигуристы жалуются, тренироваться в родной стране дорого. А ледовое шоу целый год звенело коньками и валютой. После искренних восторгов взахлеб Тарасовой телезрители всерьез полагали, что в Ванкувер пошлют Джигурду с Лолитой.

Плющенко подругу засудил до слез. Вот они и отлились. Жаль фигуриста с четырехбортным тулупом. Но его утешит растроганный болельщик, который обещал отлить ему такую же золотую медаль, что у него отобрали. Народная любовь уже выливается в добровольный сбор золотых колец и сережек.

Да, до спортивных достижений времен застоя нам далеко. Демократия тут не катит. И, странное дело, даже деньги не помогают. Раньше рявкни на спортчиновника: «Партбилет на стол!» — и он прыгнет с десятиметровой вышки в прорубь, еще на лету умерев от инфаркта. А сейчас президент пригрозил, кто сам не напишет заявление об уходе — поможем. Никто такого тонкого намека не понял.

А в прежние-то годы. Комсорг сборной докладывает тренеру, что наш бомбардир вбежал в раздевалку и сообщил ребятам, сколько канадцы за игру получают. На собрании тренер ревел: «На вас вся страна пашет, сеет, доит, косит, выдает на гора…». И тому, взбрыкнувшему: «Тебе квартиру кто сделал? Машину кто добыл? Вышвырну из сборной, пойдешь в токари, к пенсии, может, из коммуналки вылезешь, там и очередь на «копейку» подойдет».

И громили финнов, чехов и «разных прочих шведов». Канадские профи восхищались: «Этих парней невозможно обыграть, они Родину любят».

И сегодняшние любят. Но когда у тебя радикулитный возраст, лыжная мазь не помогает.

Русский хоккейный беженец ностальгирует на океанском побережье: «Мои дети по-русски говорят с акцентом». Эмигрант седьмой волны на киселе.

Есть патриоты, конечно: «Доиграю последний сезон, вернусь в родной Челябинск, куплю пельменную».

Теперь о Сочи. Многие называют бредовой затею об организации зимней Олимпиады в субтропиках. Говорят, что напрасно позволили покинуть пост губернатору Чукотки. Пусть бы возвел на свои деньги олимпийскую деревню с чумами-небоскребами. Новых дисциплин напридумывали б. Эка премудрость — керлинг. Бегают со швабрами вокруг ползущей кегли, орут на нее, визжат, лед наяривают, как матрос-салага палубу… А мы могли бы показать прыжки с трамплина на оленях.

Но поздно. Сочи так Сочи. Презентация нашей будущей олимпийской столицы на закрытии в Ванкувере выглядела потрясающе красиво. Грандиозное завораживающее великолепие! Дирижер Гергиев неподражаем, оркестр блестящ, российский балет — лучший в мире.