Симсон был бы доволен

Чуть ли не каждый день он брал с собой мешок и отправлялся собирать камни. Возможно, над собой  подшучивал, что похож на ветхозаветного пророка в эпоху сбора (но не разбрасывания) камней. Павел Федорович был человеком образованным, просвещенным, просветителем, преподавал в ржевской мужской гимназии (потом и в женской), писал труды по краеведению, нумизматике, археологии. Стоял у истоков создания ржевских музеев, являлся почетным членом Калужской, Рязанской, Тверской архивных комиссий.

Сохранились фотографии из коллекции его камней, орудий палеолита. Крупные ученые, оценив богатейший материал, не согласились с некоторыми выводами о том, к какой эпохе принадлежат ценнейшие собранные им орудия труда первобытного человека.
На карте, которую нарисовал Павел Федорович, он обозначил места, где ему чаще всего попадались интересные находки. Они до сих пор узнаются: район Тетерино, орешник, Курловский овраг, Холынка, Лоча.

Несколько лет назад ржевитянин А. Яблоков показывал мне загадочные, идеально круглые плоские камни разного диаметра с гладко отшлифованной поверхностью. Александр нашел их недалеко от деревни Захарово, возле Лочи. В то время у нас еще были специалисты, могущие пролить свет на необъяснимое. Показал Володе Рыбкину, Сергею Морякову. Краеведы предположили, что то были специально сделанные поддонья для гончарных изделий, кувшинов и горшков.

Любопытные камни Александр по-прежнему подбирает. Лоча на сей раз подбросила осколок окаменевшего рога какого-то парно- или непарнокопытного пращура. Найден камень с впечатанными следами чьих-то когтей. И еще один любопытный артефакт.
В коллекции Симсона была находка, которую ученый определил как  портрет, вытесанный из камня первобытным скульптором. А. Яблоков подобрал камень, напомнивший ему автопортрет питекантропа. Павел Федорович наверняка заинтересовался бы.

О своих находках он писал поэтически возвышенно: «Я потревожил ваш покой, неведомые насельники наших мест, собрал все, что пока нашел любопытного из оставленного вами труда ваших рук и народного гения. Не насущные заботы о пропитании руководили при делании некоторых предметов. Задумывался человек, глядя на окружавшую его природу, полную девственной прелести, проводил  часы, погруженный в свои думы. Все это так естественно при какой угодно грубости нравов».