Волонтер Александр Иванович

Оно омывает Аляску, поэтому она теплее, чем наша Чукотка. И я несколько раз видел стоячую волну. Она возникает при определенных условиях, при взаимодействии ветра и течения. 

Александр Насонов, с которым мы переплыли Берингов пролив — инженер Аэрофлота. Затем он создал туристическую фирму по организации рыбной ловли. У него есть фильм, как Юрий Сенкевич приезжал к нему в Магадан. Если бы не перестройка и все эти трудности… Сенкевичу поручили возглавлять какой-то комитет, фонд. Что-то там разворовали. Сенкевич пропал на два года с телевидения, а в это время мы как раз готовили документы в книгу Гиннеса для регистрации перехода. Не получилось…

Вот фотография из американского журнала. Мы с Сашкой Насоновым, 1992 год, на парусе написано «Риск». Мы так нашу экспедицию назвали. Это в Анкоридже. А здесь мы с шерифом в Номе. У них спасательная служба работает хорошо и финансируется соответственно — есть свои легкие самолеты. Короче, экстрима по горло…

— То есть, когда вы подали заявку для волонтерского участия в Олимпиаде, вас приняли с распростертыми объятиями.

— Да нет, просто зафиксировали. В раздел «серебряного возраста».

— Вы оказались самым пожилым волонтером?

— Были и постарше. За рубежом в основном волонтеры такого возраста, это у нас больше молодые. Итак, стал я кандидатом. Затем пришла информация, что надо сдавать по электронке зачеты на профпригодность и по английскому языку. Потом в волонтерском центре при ТГТУ сдавал зачеты по профпригодности и английскому визуально. В Твери набирали волонтеров по категории EVS — команда по обслуживанию мероприятий, примерно так переводится. Олимпийский парк стал местом моей работы.  

Волонтерских групп создали много. Допустим, по транспорту учили где-то в одном городе, переводчиков с английского — в другом, врачей — в третьем. Самый большой коллектив как раз наш. В EVS, в Твери, обучалось больше тысячи человек. А всего на Олимпиаде работало 25 тысяч волонтеров. В парке — около двух тысяч. Парк — 200 гектар. 

Я работал в секторе, где находятся спортивные сооружения: «Айсберг», «Адлер-арена», «Айскуб» (там керлинг проходил), «Фишт», ледовый дворец «Большой», «Шайба». Здесь наша зона ответственности. 

Так как опыт работы у меня большой, предложили стать тим-лидером, то есть руководителем команды. Приходили новые волонтеры, я ими должен руководить в мою смену. По 10-12 часов на ногах. И поначалу ноги болели страшно. Приходилось работать на нескольких секторах. Прибывал утром в полшестого, хватал гольфкар, развозил волонтеров по пунктам дежурства, чтобы закрыть доступ из рабочей зоны. Следили, чтобы проходили люди с билетами и аккредитацией. Повсюду охранники, полиция, ФСБ-шники; собровцы по два человека ходили.

— Соревнования удавалось посмотреть?

— Конечно. Покупал билеты, ну и так нам доставалось. На простой олимпиаде билеты дорогие, на паралимпиаде дешевле. На первый матч по слэдж-хоккею Россия — США, где наши выиграли 2:1, посчастливилось купить билет всего за 350 рублей. Одна из наших функций — следить за порядком в кассовых очередях. Внутри олимпийского парка расположены три кассы. И первая открылась на моей зоне ответственности. Я подошел, спросил, есть ли билеты, мне говорят, вам повезло, есть два. Два и взял. 

Тот матч по слэдж-хоккею — самое эмоциональное зрелище из всего, что удалось посмотреть. Зрители стоя скандировали минут пятнадцать после окончания матча. Невероятное что-то творилось. Я много видел хоккея. В апреле попал на тестовые соревнования в Сочи, когда Путин с Третьяком открывали в Большом дворце первенство мира юниоров по хоккею с шайбой. Так что много посмотрел, вроде насытился. Но слэдж меня поразил. Впервые женский хоккей увидел в Сочи. Финал США — Канада. Ух, мы там орали! 

Ходить за 10-12 часов приходилось так много, что добирался до гостиницы и падал. Просыпался и снова шел на работу. Пешком ходил в Абхазию за сушеной хурмой. Мандарины там по 10 рублей килограмм. 

Нос в нос встречался с Зюгановым, Мироновым, Гариком Сукачевым. Артистов там на каждом шагу. Фабио Капелло прогуливался, фотографировал свою жену напротив факела. Неудобно было просить сфотографироваться с ним. Нас предупредили, вы не приставайте, без вас им будут надоедать. 

Там же масса всяких площадок для концертов. В том числе и Голден-плаза, где ежедневно в 20 часов 14 минут проходили церемонии награждения призеров. Приходилось работать со зрителем, разделять потоки, разъяснять, где что происходит, как пройти, куда выходить, где покушать, где туалет и где какой дворец. Например, во дворце «Фишт» — шесть ворот, внутри он разделяется на две половинки и трудно встретиться, люди терялись. Терялись вещи, аккредитации. Помню, женщина бежит, рыдает (она с Урала), причитает: «Все пропало, я аккредитацию потеряла». Удалось успокоить — там работала восстанавливающая служба, и если имелся паспорт болельщика, все восстанавливалось. 

Дважды побывал на репетициях церемонии открытия олимпийских игр. Наблюдал за соревнованиями в горном кластере, лыжными гонками и биатлоном в Лауре, слалому в комплексе «Роза Хутор», прыжками с трамплина на «Русских горках», накатался на шести подъемниках, разных по типу вместимости (22-местных, четырехместных и других). Вот я с барабанщицами сфотографировался. Они ростом метр восемьдесят, я среди них стою у символа паралимпиады «Агитос».

Атмосфера фееричная, концертные площадки всюду; клоуны, акробаты, ростовые куклы на каждом шагу. Кругом поют, пляшут, ходят на ходулях. У Деда Мороза своя резиденция и тоже концерты без конца. Танцующие фонтаны с бесподобной подсветкой-раскраской и волшебной музыкой. Словом, впечатлениями переполнен. 

В октябре — сочинская Формула-1. А там и Олимпиада в Корее не за горами…

Окончание, начало в № 15