Фальсификатор-виртуоз

Столичные телевизионщики собирали материал о династии сельских учителей Раменских.

 Пригласили местных журналистов. Не помню, было ли известно, что готовится передача разоблачительного характера, но как-то это витало в воздухе. Комарова больше не вела новостные программы, она возглавляла несколько телепроектов, один из которых — «Архивные тайны». Руководитель федеральной архивной службы России, член-корреспондент РАН В. Козлов комментировал и консультировал эти передачи. Помнится, они выходили по ночам. А может быть, так кажется, потому что в ту пору в Ржеве широко практиковались веерные отключения электричества. Вот и в тот вечер оно случилось. 

На архивных столах разложены папки с документами, альбомы, бесчисленные газетные статьи о династии Раменских, поздравительные телеграммы, стихи, рисунки. Документов много — ведь династии несколько веков. Запомнился акварельный рисунок И. Левитана, якобы подлинный, якобы подаренный семье самим художником. К тому времени В. Козлов уже выпустил книгу «Тайны фальсификации», готовил вторую — «Обманутая, но торжествующая Клио». Но кто их читал? Самого Владимира Петровича, главного разоблачителя, в тот день в архиве не было, но говорят, наведывался ранее.

Гости переснимали документы, хозяева их комментировали. Представители рода имели дело с неимоверным количеством знатных людей России, начиная от Марфы Посадницы (эпоха Ивана III), кончая Тухачевским! В промежутках — А. Радищев, Н. Карамзин, А. Пушкин, декабристы, народовольцы, Владимир Ильич Ленин… Вот тут свет и погас.

Оператор подумал, что у него померкло в глазах от немыслимого количества сногсшибательного, сенсационного материала. Но раздались голоса: «Мужчины, у кого есть зажигалки?» Переместились в коридор.

Татьяна Комарова попросила закурить, я сказал, у меня «Прима». Она ответила: «Ничего, моя бабушка курила «Беломор».

Вышли на улицу, москвичи спрашивали, как живет Ржев, какая у людей зарплата. Отвечали уклончиво, мол, смотря с кем сравнивать. Потом поинтересовались, часто ли отключают свет, приуныли, когда узнали, что, бывает, надолго. Сверху доносился рассерженный голос Г. Мешковой. Галина Александровна кричала в телефонную трубку: «Где этот ржевский Чубайс?!.. В архиве работают московские тележурналисты, если сейчас же не будет света…» Поразительно, но свет дали тотчас же.

Не знаю, вышел ли телевыпуск «Архивных тайн», посвященный Раменским, не помню, чтоб я его смотрел, не исключено, что пропустил по причине веерного отключения. И Татьяну Комарову больше не видел на телеэкране. В 2010-м она ушла из жизни.

 О том, что Пушкин был в Мологине, по сей день пишут. «Раменский не раз встречался с поэтом, записывал для него легенды и предания здешней земли…», — и попробуй, выруби топором.

А ведь разоблачения начались, когда еще в 1985 году в двух номерах «Нового мира» появился так называемый «Акт». Его составила комиссия из представителей ржевского музея и гороно в 1938 году. Комиссия, обследовав архив и библиотеку династии Раменских, обнаружила сногсшибательные раритеты. В войну все сгорело во время пожара. Потом выяснилось, что не все. Сначала какой-то мальчишка нашел на пепелище работы Ленина. А уж потом отыскалась дневниковая тетрадь, куда каждый Раменский заносил записи о своих наблюдениях, встречах, деяниях. Тетрадь пролежала на чердаке у представительницы рода. Она вспомнила о ней лишь в 1968 году.  Фальшивка в общих чертах была разоблачена сразу после публикации. 

Разоблачения «свидетеля-очевидца» об убийстве царской семьи, или того факта, что Сталин не служил в царской охранке, даже сообщение о том, что Велесова книга —  пустышка, не читаются с таким сожалением, как истина, что ничего-то Александр Сергеевич не дарил Раменским, дуб не сажал, про Мологино слыхом не слыхивал.  

 В ржевском архиве хранится машинописный текст письма Пушкина к Раменскому. Поэт просит «поделиться со мной Вашими историческими материалами… Я надеюсь найти в записях Вашего предка, служившего в Посольском приказе, сведения о приезде в Россию моего предка — «арапчонка Ганнибала» — и о своем воинственном предке Гавриле Пушкине, воеводе в Зубцове». И пусть хранится. С годами этот документ станет таким же ценным, как и подлинники. Время показывает, что фальшивые письма фараона порой стоят дороже настоящих.

Искусным изготовителем подделок и фантазером называет В. Козлов Антонина Аркадьевича Раменского. Шутка ли, пушкинисты с мировым именем клюнули, определили подлинность, объявили находку сенсацией. Речь шла о книге В. Скотта «Айвенго», якобы подаренной Пушкиным А. Раменскому со своим автографом. Надпись с трудом читалась.

 Потом выяснится, что Антонин Аркадьевич специально подделывал автографы (Пушкина, Ленина и другие) таким образом, чтобы они читались только с помощью специальной аппаратуры.

Казалось бы, получилось, известных ученых объегорил, ну и успокойся, скажи себе стоп. Однако Антонина Аркадьевича понесло. Обнаружил он в семье своей прославленной родни личные вещи, принадлежащие Пушкину: гусиное перо, подсвечник, серебряную ложечку. И подарил музею Пушкина безвозмездно. Там с благодарностью приняли, но проверили на подлинность. Специалисты установили, что вещи к пушкинской эпохе не относятся. 

Потом всмотрелись пристальнее в текст письма, обнаружили немыслимые для Пушкина выражения: «Сии обстоятельства, милостивый государь, заставляют меня осмелиться обратиться к Вам с просьбой». Не использовались в эпоху Пушкина и такие выражения, как «общение», «заезд», «письма из переписки», «выписки летописей». И предка своего «арапчонком» поэт никогда не называл. Ну и так далее. Окончательное разоблачение пушкинская тема получила чуть позже. «Но как же быть тогда с почерком поэта, неужели фальсификатор смог настолько блестяще подделать почерк, что ввел в заблуждение таких текстологов, как Т. Цявловская и С. Бонди?» — вопрошает В. Козлов. 

Оказывается, мог. «Источником пушкинских "автографов", — продолжает исследователь, — стал пушкинский том "Литературного наследства", вышедший в свет в 1934 г. Именно там дано факсимиле чернового автографа строфы из девятой главы "Евгения Онегина" "Одну Россию в мире видя...", скопированного фальсификатором. Там воспроизведены из одной из рабочих тетрадей поэта рисунки весов и виселицы с казненными декабристами. Там помещены два плана, составленные Пушкиным в процессе подготовки "Истории Петра" и "Истории Пугачева". Именно в этом томе "Литературного наследства" содержались и
другие материалы, использованные фальсификатором».

Владимир Петрович не беспощаден, он благородно придумывает жулику оправдание. Мол, фальшивка составлена в годы репрессий, автор таким образом пытался уберечь своих. И тень на всю династию ученый не бросает. «Бесспорно, — утверждает академик В. Козлов, — существование в XX веке некоей учительской семьи, в частности, Алексея Пахомовича Раменского. Вполне возможно бытование каких-то устных преданий о связях Алексея Пахомовича с семьей Ульяновых. Очень вероятно, что именно от них отталкивался Антонин Аркадьевич в своих дальнейших фантазиях… Трудно сказать, когда поверил в созданную им легенду ее автор — ведь иначе быть не могло: жить десятилетия без веры в это, с постоянным ожиданием разоблачения — испытание, как нам кажется, немыслимое для любого человека. В легенду надо очень верить: лишь тогда она приобретает ореол достоверности, во всяком случае, в представлении ее сторонников».