Пресс-туром по Ржеву

Визит в музей

15 апреля журналисты посе­тили Ржев. Вряд ли в каком-то музее было интереснее го­стям, чем в ржевском, где экскурсию прове­ла С. Герасимова, со­здатель музейной экс­позиции, автор мно­гих книг, в частности, «Ржев 42. Позицион­ная бойня». В ходе экс­курсии Светлана Алек­сандровна произнес­ла: «Эта экспозиция интересна прежде все­го тем, что не отража­ет официальную точ­ку зрения. Пока нас за это не ругают, воспри­нимают, слушают, у нас много сторонников».

Мне пришлось слы­шать, как ее не ругают за свою точку зрения. Это было давно, на Поклонной горе, куда многочисленная ржев­ская делегация прибы­ла накануне, как пред­полагалось, присвое­ния Ржеву звания го­рода воинской славы. С присвоением прои­зошла заминка, его от­ложили… Со сцены огромно­го зала герой Советского Со­юза резко критиковал как раз неофициальную точку зрения. Доблестный муж что-то ци­тировал, раскалялся, выска­зывался столь резко, что ка­залось, будь военное время, он бы схватился за кобуру. Я спросил у коллег, в чем дело, кто прогневал оратора. Дума­лось, сейчас увижу мощного, злостного диверсанта. Указали на небольшого росточка жен­щину. Позже прочел ее книгу, и вот повезло побывать на экс­курсии, которую она ведет.

Но пока ждем в музее чуть задержавшихся белорусских и московских гостей. Рассма­триваю с комментирующим О. Кондратьевым московскую выставку фотографий воен­ных лет, говорим про акцию «Бессмертный полк». Подхо­дит С. Герасимова. Чуть поз­же она представится так: «Ува­жаемые гости, вы находитесь в Ржевском краеведческом му­зее, он возник в 1916 году, а эту экспозицию мы создавали в мае 2005-го. Я автор той кон­цепции, что здесь представле­на, Светлана Александровна Герасимова, главный научный сотрудник Тверского государ­ственного объединенного му­зея, кандидат исторических наук. Моя диссертация легла в основу данной экспозиции».

Вот и пресс-тур прибыл, шумный, многочисленный, подкрепившийся в «Береге». Пройдем по экспозиции вме­сте с Герасимовой. Когда еще так повезет?

— Мне хотелось, чтобы вы запомнили и в последующем не делали ошибок. Ржевская битва — битва не за город, а за боль­шой плацдарм. Как Московская и Сталинградская, она развора­чивалась на большой террито­рии. Наши войска стремились уничтожить немецкую группи­ровку, которая находилась на ржевском выступе, немецкие войска пытались удержать удоб­ный плацдарм рядом с Москвой.

— Теперь обращаю ваше внимание на основную ошиб­ку. Как правило, журналисты пишут о диких потерях, будто под Ржевом погибло два мил­лиона человек. Во-первых, не под Ржевом, а на всем Ржев­ско-Вяземском выступе. Кро­ме того — не погибло! Обрати­те внимание, это общие поте­ри: безвозвратные погибшие, раненые, попавшие в плен, пропавшие без вести, вышед­шие из армии по другим при­чинам. А то впечатление такое: маленький район и два милли­она человек погибло. Ниче­го подобного: официально на территории Ржевского райо­на захоронено более ста ты­сяч человек. Конечно, это была мясорубка. Практически с ян­варя 42-го по март 43-го бои велись постоянно…

— И еще одна ошибка: Ржев спас Москву. В корне непра­вильно. Здесь были только на­ступательных четыре опера­ции. Все-таки Ржев, Сычевка, Зубцов, Белый, Гжатск — это опорные пункты на немецком плацдарме вермахта. И ког­да говорят, что Ржев собой за­крыл Москву — странное со­четание. Ну, вероятно, по этой причине у вас будет «Круглый стол» сегодня, вы будете гово­рить об особенностях отраже­ния истории войны…

«Круглый стол»

Ржевских журналистов лю­безно подвезли из музея в би­блиотеку в автобусе. По доро­ге и москвичи, и белорусские коллеги поражались.

— А вот это что за вода?

— Волга. Просто мы в верхо­вье живем, — будто оправды­ваемся.

— Да мы не против. Получает­ся, река в центре Ржева проте­кает? А это — тот самый мост, взрыв которого Гитлер хотел услышать?

— Нет, это другой, так на­зываемый новый, а старый мы сейчас увидим.

— А какого черта Гитлеру при­спичило услышать взрыв?..

С. Герасимова участвовала и в «Круглом столе», она произ­несла слова, о которых раньше помыслить было невозможно, но в отстаивании своей точ­ки зрения Светлана Алексан­дровна закалилась и не в та­ком яростном огне.

«Чтобы память о войне оста­лась и далее существовала, надо изменить формы рабо­ты с молодежью. Не делать ра­боту накануне юбилеев такой массовой и зачастую убий­ственной. Я работаю с моло­дой художницей на передвиж­ных выставках, она учится в мо­сковском институте культуры. Спрашиваю, как реагирует ваша молодежь на подготовку к дате. Она говорит: «Достали. Уже все это устали слушать!» Представ­ляете? Массовая атака накануне юбилея, наоборот, отторгает мо­лодежь от темы. И менять фор­мы работы надо обязательно.

Далее, чтобы сохранить па­мять, со стороны государства нужно открывать архивы, мы говорим об этом давно. Какая бы страшная черная правда ни была, она лучше, чем узнавание молодыми людьми, что их обма­нывали, недоговаривали. Когда мы говорим о Ржевской битве, что были большие потери, нас всячески критикуют и говорят, что мы очерняем победу. Мы го­ворим о потерях, нам говорят, не надо. Но люди, которые по­гибли в 42-м, 43-м и здесь лежат не захороненные, ковали побе­ду 45-го, приближая ее. Нельзя о них забывать.

И последнее. Сегодня гово­рим о массовом героизме, но, к сожалению, после 2006 года, по­сле того, как вышел указ об ох­ране персональных данных, за­крыты уже несколько лет полит­донесения дивизий, армий, во­енных советов. Но там вместе с негативными данными идут фамилии людей, совершивших подвиги. И теперь из нашей ра­боты эти люди исчезли, у нас по­вторяются одни и те же герои, а о других не можем говорить, по­тому что документы закрыты».

Ведущий «Круглого стола», президент ассоциации исследо­вателей российского общества Г. Бордюгов, представил участ­ников, экспертов, ветеранов Ве­ликой Отечественной и (как он сам выразился) отцов горо­да. Тема непростая: как сохра­нить память о победе. Регла­мент — пять минут, плюс ми­нута на дискуссию. Ветеранов и «отцов» ведущий во времени не ограничивал, да они особо и не растекались.

Выступали интересные, из­вестные люди: Ариадна Рокос­совская, международный обо­зреватель «Российской газе­ты», правнучка прославлен­ного маршала; Елена Овчарен­ко, редактор главного журна­ла союзного государства Бело­руссии и России; Виктор Ли­товцев, военный обозреватель ТАСС и многие другие. Ноты звучали тревожные: «Идет во­йна за нашу память», «Подвер­гнуть сомнению подвиг солда­та — это предательство», «Па­мять о наших дедах куда-то уходит».

Резанула фраза: «Как даль­ше будет происходить пере­форматирование этого празд­ника, когда с нами не будет на­ших дорогих ветеранов, не бу­дет очевидцев войны?» Хоро­шо еще, ветеранам не задали этот вопрос: что делать нам, когда не будет вас?

День второй

На следующий день глава района В. Румянцев привез го­стей к домику Сталина. Участ­ники пресс-тура, которых ста­ло чуть меньше, чем вчера, спрашивали, будет ли здесь стоять бюст Верховного глав­нокомандующего.

— Бюст заказан, — ответил Валерий Михайлович, — где будет расположен, пока не ре­шили, возле дома выложим орден Победы из цветов.

Затем глава района вручил гостям сувениры, памятные медали, представил смотрите­ля музея Л. Козлову и пору­чил ей гостей. Прошли в до­мик, гости старались передви­гаться, не касаясь стен, две­рей. Не из священного трепета ходили они чуть ли не на цы­почках — в разгаре космети­ческий ремонт, пахло краской, никаких экспонатов в музее, разумеется, не было, библио­тека выехала.

Лидия Евгеньевна подробно рассказала о визите Сталина.

— Вы находитесь в доме, где с 4 на 5 августа 1943 года на­ходился Верховный главно­командующий Иосиф Висса­рионович Сталин. Здесь про­изошла его встреча с команду­ющим Калининским фронтом Еременко. Стоял стол, четыре стула, кровать. На перегород­ке, которую убрали, когда позже создали библиотеку, висела кар­та. Еременко докладывал о под­готовке Духовщинско-Денисов­ской операции и положении дел на фронте. И во время доклада было сообщено о том, что осво­бождены Орел и Белгород. Как пишет Еременко, Сталин эмо­ционально воспринял известие, лицо его подобрело, он стал хо­дить мягкими шагами по комна­те. Предложил: «Как вы смотри­те, если мы такие победы впредь будем отмечать салютом». Ере­менко ответил: «Это поднимет дух в войсках». Здесь, в этой комнате, и родилась мысль о салюте. Поскольку связь с Мо­сквой была прямая, Сталин пе­редал Молотову приказ.

— Дом принадлежал Наталье Кондратьевне Кондратьевой, работнице льночесальной фа­брики, хотя многие пишут, что она была колхозница. Фабри­ка находится здесь рядом, вы ее проезжали, они жили с доче­рью, муж умер до войны. Ког­да генерал Серов выбирал ме­сто, где остановится Сталин, он сказал, что в деревне Хороше­во ему понравился светлый чи­стенький домик. Он немнож­ко, вы видите, удален от дороги. Естественно, вокруг была охра­на. Неподалеку протекает реч­ка, возле нее расположилась по­левая кухня для тех, кто охранял территорию.

— Хозяйку попросили дом оставить. Она ушла, причи­ну ей не объяснили, только по­том сказали. Дом немножко преобразили. Прошло время, встреча была рассекречена, хо­зяйке предложили любое место в Советском Союзе для прожи­вания, а этот домик велено оста­вить в ведении федеральных властей. Наталья Кондратьевна выбрала Ржев, ей купили дом, в котором она прожила остаток дней. Ни ее, ни дочери в живых сейчас нет.

— Здесь было решено сделать избу-читальню. Легенда гласит, этого нигде не записано, якобы Сталин решил, что музеи редко посещают люди, поэтому пусть будет библиотека. Вот фотогра­фия домика тех лет, немножко изменилось крыльцо, но в це­лом домик таким же остался.

— Когда Сталин уезжал, его спросили: «Хозяйке, наверное, что-то надо заплатить?» Он от­ветил: «Ну, дайте ей сто рублей (по тем временам — буханка хлеба)». Предложили отдать ей продукты. Все, что осталось в доме, передали, отчего она чуть в обморок не упала. Таких про­дуктов она никогда не видела. Паровоз, который привел со­став, вел Петр Веновский, семья его осталась жить в Ржеве. Ста­лин доехал до станции Мелихо­во, до Хорошева его привезли на машине, поезд был закамуфли­рован под товарный состав.

Посыпались вопросы:

— Цель поездки какова?

— Над этим историки еще думают. Сталин видел в осво­бождении Ржева и Смолен­ска начало прихода в Европу. И хотя еще шла Курская бит­ва, он едет именно сюда. Еще версия: с 1942 года готовилось проведение Тегеранской кон­ференции. Сталину предла­гали Стамбул, Каир, где мож­но встретиться с союзника­ми. Он упорно не хотел ни­куда ехать и прибыл в Ржев, чтобы иметь право написать Рузвельту, мол, постоянно на­ходится на фронте, поэтому выехать нет возможности. То есть легенд много, но правды не знает пока никто.

— Сколько километров до ли­нии фронта было отсюда?

— Километров 150.

— Что будет здесь в дальней­шем?

— Точно я пока сказать не могу. Экспозицию готовит историческое общество. Из­вестно, что будет несколько зон, одна из них — жилая зона того времени: стол, за кото­рым работал Сталин; далее — информационная зона. Уста­новят технические средства, экраны, стенды с рассказа­ми о Ржевской битве, четы­рех наступательных операци­ях, фотоснимками, информа­цией по дому, по Сталину.

— Восковых фигур Сталина или кого-то еще…

— Не будет.

— Какая у вас должность?

— Пока никакой, но, навер­ное, буду директором этого музея.

Пресс-тур продолжил путе­шествие. Впереди у союзных коллег Кокошкино, Сишка, па­мятник Сеславину. •