Андрей Балдин в Ржеве

Андрей Николаевич — дважды финалист «Большой книги», одной из самых престижных отечественных литературных премий. Негосударственных премий, подчеркнем.

К объяснению цели приезда в Ржев  Балдин подбирался долго. О том, что он великолепный рассказчик, мы читали. Про его обаяние говорили знакомые из других городов, куда приезжал писатель. А что Балдина нужно вовремя остановить, когда он заводит речь о Льве Толстом, признался сам Андрей Николаевич. Чуть позже он обмолвился, что читают у нас мало. 

Вот тут можно не согласиться. Кто их считал, читающих людей? Библиотеки фиксируют количество читателей и число возвращенных и невозвращенных  книг. А что и сколько читаю я по электронке, даже сам не знаю. 

Что касается литературного вкуса. Конечно, лучше его иметь. Но тут вот какая штука. Обзавелся ты вкусом, сформировал, воспитал, лелеешь, гордишься. И вдруг выясняется, что у тебя его нет. Тебя убеждают: ну, не может человек со вкусом любить того и этого авторов одновременно. Поэтому не говори, что любишь того и другого. Сообщи, что ты их обоих читал. Читать можно. Даже если не читал, не признавайся. Вот сейчас, кого ни спрошу, знаете Светлану Алексиевич, новоиспеченного Нобелевского лауреата? А как же, удивляются, кто ж ее не знает! И что вы читали? Да не помню. 

За  книгу «У войны не женское лицо» я принимался, когда С. Алексиевич присвоили премию комсомола. Но до того тяжелая тема — не дочитал. Поэтому за цинковых мальчиков и чернобыльцев не принимался. Понравился «Чудный олень…», но это книга, которую автор продолжает и все никак не закончит. За то, что бывшему советскому писателю присвоили Нобелевку, лично я гордость испытываю, но она меня не переполняет, потому что уверен: без русофобских ее высказываний не было бы премии. Впрочем, о присвоении Нобелевки на встрече с Балдиным еще не было известно. 

Спрашиваю жену накануне встречи с финалистом «Большой книги»: «Ты Балдина читала?» Жена — библиотекарь. Не знаю, как другие библиотекари, но  людей, читающих больше, чем она, не встречал. «Ты его тоже читал», — сказала она уверенно, и мы пошли на встречу. 

 — Когда-то со своими друзьями, — начал рассказ Андрей Балдин, — я организовал экспедицию по последнему маршруту Льва Толстого: Ясная Поляна — Астапово. Кстати, первое, что мы выяснили: никто такой путь не проделывал. За сто лет — никто. Интересный феномен именно в отношении Толстого. Существует убеждение, что он всю жизнь просидел в Ясной, мхом покрывался. Но это не так. Он первую половину жизни ездил много. И по России, и вне России. Уникальный писатель, его внутренняя задача: посмотреть все и совершенно по-другому описать. Мы решили повторить его маршрут. Это болезненная тема, непростая. Обычно считается, что он убежал из дома.

— Приятель мой Павел Басинский написал книгу «Бегство из рая», она заняла первое место в 2010 году. Это его концепция: изгнание из рая, бегство из рая. Мне это было не очень близко, я подумал, что должна быть какая-то другая программа у человека, я знал, как на душе было у Толстого. У него был какой-то глубокий светлый замысел. Не умирать он ехал точно. И чтобы поискать какие-то доказательства, я попросил своих друзей, и мы отправились в экспедицию. 

Жена спосила у А. Балдина: «Басинского с вами не было?» Напомним, Павел Басинский не раз и не два на страницах толстых литературных журналов лестно отзывался о стихах нашего Георгия Степанченко.

— Не было, — ответил Балдин, — он (П. Басинский) сейчас мне говорит: «Как жалко, что я с вами не поехал. Но он пишет своего Толстого,  вышел на серьезную тему, готовит биографию. Краткую. Он говорит, к сожалению, сейчас читают мало, поэтому просто описывает основные события жизни Толстого. Басинский готовит малую биографию. Я не помню, как называется книга, весной, наверное, она появится в «Молодой гвардии». Мы по-разному смотрим на Льва Толстого. Басинский ответственный, серьезный писатель. Я уверен, даже если это будет краткая биография, мы что-нибудь новое узнаем. Вообще, о Толстом мы должны знать как можно больше.  

«Ночью, — продолжил рассказ о поездке по последнему маршруту Л. Толстого А. Балдин, — мы вышли, как и он, из дому. Железная дорога, по которой ездил Толстой, сейчас не работает, мы петляли на нашей машине, точки посещали те же, в Астапово приехали в тот же вечер, что и Толстой. К нам присоединился Владимир Ильич Толстой, правнук, сегодняшний хозяин Ясной Поляны. Директор Ясной  первый раз туда ездил. Настолько резала его мысль о необходимости там побывать, что он выбрался вместе с нами… Я начинаю подбираться к теме, почему мне интересен Ржев». 

Пока Андрей Николаевич подбирается к Ржеву, скажу, что о поездке четырех «толстознатцев»   мы с женой прочитали не у Балдина. В «Новом мире» о том же путешествии блестяще, остроумно, юморно, увлекательно и познавательно рассказал Владимир Березин в романе «Дорога на Астапово». «Толстознатцы» —  его шутливое определение. 

Балдина я тоже читал, но запомнил почему-то только ошеломившую меня новость из его «Левушки и чудо», что Лев Николаевич в молодости продул в карты родительский яснополянский дом. Балдин однажды заблудился, прогуливаясь по Ясной Поляне, и опоздал на какой-то семинар. Он архитектор по профессии, и профессиональное чутье ему подсказывало, что логично идти по аллее, которая закономерно (архитектурная закономерность)  должна вывести к чему-то главному, входу или выходу. А ничего не получилось, заплутал, зашел в тупик. Потом, кажется, Геннадий Волин объяснил архитектору, что на том месте, куда вела аллея, стоял исчезнувший родительский дом.

Жена моя знала о теории Балдина, будто «Война и мир» — это спрессованные в одну секунду воспоминания Пьера Безухова. Я тоже об этом читал, но мало что понял в перевернутых конусах, трещинах на карте, швах и рубежах. В. Березин тоже не соглашался с приятелем Балдиным. Мы с Березиным оба не соглашались.

 Из «Дороги на Астапово»: «Все началось с того, что мне позвонил Архитектор. Жизнь моя была негуста, и я был рад каждому звонку.

Архитектор спросил меня, как я отношусь к Толстому. Я задумался и начал открывать и закрывать рот, как обычно делают рыбы.

— Так вот, — продолжил Архитектор, — давай поедем в Астапово. 

— И умрем там? — с надеждой спросил я.

Он замолчал. Видимо, эта мысль ему в голову не приходила. Он вообще был человек бесстрашный…

Однажды Архитектор придумал, что весь строй романа «Война и мир» именно таков, каков есть, только потому, что этот роман пишет не Толстой, а его герой Пьер Безухов, поминутно расправляясь с собственными комплексами, обидами, что нанесли ему другие персонажи, плохо скрывая ревность к прошлому своей жены и собственное прошлое». 

Жена моя задала еще один вопрос Балдину:

— Андрей Николаевич, у вас такая любопытная теория создания «Войны и мира», она несколько лет как была вами создана, вы от нее отошли? Вы о ней что-то здесь ничего не говорите. Вы ее по-прежнему исповедуете?

— Нет, не отошел, просто нужно еще часа полтора времени. Я еще в институте учился, понял, что Толстой написал своеобразный текст. Я опубликовал свою расшифровку в журнале «Октябрь» за 2004 год. Нет, я не отказался от теории. Я понимаю, что это роман об озарении. Последнее мгновение романа: у человека просветляется сознание. И он видит все 15 лет. Бывают моменты, когда вся жизнь проходит перед мысленным взором. Мы все это испытали. Жизнь вспоминается мгновенно. Я и сейчас убежден, что так и было. И набрал доказательств. 

К рассказу о причине визита в Ржев Андрей Балдин все же добрался.

— В какой-то момент Толстой оказался на важном тяжелом отрезке пути. Это необычная территория, она как будто в трещине находится, там сходятся две реки. Там существует некая странная пустота. Бездорожье. Наша машина превращалась в подводную лодку. Странный отрезок, как будто вычеркнутый из карты. 

— Толстой провел на этом небольшом отрезке 10 часов. Проехать можно за час максимум, но он сел на такой поезд… Сел в вагон четвертого класса. Весь вагон курил. Толстой задыхался, пошел на заднюю площадку, там тоже курили, он вышел на переднюю площадку навстречу холодному воздуху. Это было в октябре-ноябре, и вот там он смертельно простудился. Подхватил воспаление легких, которое его и убило через десять дней. 

— То есть такой нулевой отрезок, холодный, никакой вообще. Какой-то лес там странный. В этот лес с другого боку заходит Оптина Пустынь, интересное место тоже. Во всяком случае, Толстой преодолел разрыв карты. И этот разрыв  его по сути дела и погубил. 

— Что это за странный рубеж? Наша философская экспедиция долго обсуждала. Этот шов идет от Петербурга до Азовского моря. Он где-то сросшийся, где-то несросшийся, выходит между Таганрогом и Мариуполем, это, кстати, граница украинской войны. Это разрыв между западной Русью, между русской Европой и Московией западной.  Это важный разрыв, исторический, историко-философский.

— И друг мой Руслан Рахматуллин сказал, когда мы были в Козельске, что там очень интересный момент во время войны был. Оказывается, немцы один раз ненадолго перешли эту границу. На несколько дней они зашли в Ясную. Подожгли дом, когда уходили, но сотрудники музея, которые там оставались, потушили. Ясная Поляна в великолепной сохранности. То есть через границу немцы заглянули. А совсем рядом они стояли крепко. Как будто русская Европа для них была комфортней. Там стояли танковые дивизии, они долго там держались. 

— Эту границу мы проследили дальше и вот мне Руслан говорит: «Ты знаешь, Ржев стоит на той же самой границе, на том же разрыве, и немцы держались за него зубами».  Наши освободили Старицу, по-моему, в январе 42-го, а в Ржеве немцы стояли еще год с лишним. Потому что, по мнению нас, таких наблюдателей, здесь проходит граница двух разных континентов. Одна сторона европейская, а другая московская. Очень важно, конечно, что здесь железная дорога, это все понятно. Но в основе лежит  этот шов. И Руслан говорит, обязательно посмотри на это место. Потому что наверняка в пространстве, которое таким образом срослось, живут свои слова, свои люди.

— И поэтому я сюда поехал. «Большая книга» знает, что я могу залезть в самые дальние углы. Если она устраивает экспедиции, то меня пошлют на самый далекий рубеж. Вот здесь это совпало. Я действительно приехал на рубеж. К рубежным людям. 

— Понятно, что здесь был Островский. Я думаю, он тоже почувствовал что-то такое. Он засел надолго, обнаружил ржевский характер. Кабаниху, как я понял, здесь присмотрел. Упертую такую же, да? 

Ржевитяне пожелали замечательному писателю Андрею Балдину новых книг, больших и разных, выразили уверенность, что он станет не только финалистом, но и лауреатом. Ржев наверняка поможет.  Мариэтта Чудакова, посетив наш город, рассказала о романе покойного мужа «Ложится мгла на старые ступени». И совсем скоро А. Чудакову присвоили «Русского Букера десятилетия».

Так что примеры есть. Ржев в помощь. Не случайно же «Ржев» и «на рубеже» рифмуются.