Ему рукоплескал весь мир

Александру Вертинскому, русскому певцу, композитору, киноактеру, исполнилось 117 лет. Казалось бы — ужас как много! Но его дочери до сих пор снимаются в кино и выглядят великолепно. Старшая Марианна лет пять назад блистала в кинодраме «Наследница». Младшая Анастасия не так уж и давно сыграла булгаковскую Маргариту в фильме Ю. Кары.

Когда наши читатели высказывались о последней киноверсии Бортко, позабавил отзыв одного спеца. Где, говорит, это видано, чтоб русалки выходили из пруда в набедренных повязках? И Маргарита, мол, выглядела неоткровенно: над Москвой летала в каких-то колготках… Ничего не разглядел, бедняга, хоть и в замедленном режиме сто раз прокручивал запись. Плюнул, горько вздохнул и резюмировал: полный режиссерский провал, будем ждать фильм Ю. Кары.

Во время съемок один журналист пытался выяснить у Анастасии Вертинской, как она готова к роли. Актриса резко его оборвала: «Мы еще не приступали к тем сценам, которые вы имеете в виду…»

Об отце обе сестры рассказывали мало. Когда Александр Николаевич умер, старшей дочери исполнилось всего 14 лет, младшей — 12. Самому актеру было 68 лет, жене — 35.

Артисту Вертинскому рукоплескали Берлин и Париж, Нью-Йорк и Шанхай; он был знаком с Шаляпиным и Маяковским, Марлен Дитрих и Чарли Чаплиным, Анной Павловой и князем Юсуповым (убийцей Распутина).

В 1919 году он покинул родину. В мемуарах сокрушался: «До сих пор не понимаю, откуда у меня набралось столько смелости, чтобы, не зная толком ни одного языка, будучи капризным, избалованным русским актером, неврастеником, совершенно не приспособленным к жизни, без всякого жизненного опыта, без денег и даже без веры в себя, так необдуманно покинуть родину».

Из романа Н. Ильиной о выступлениях Вертинского в Шанхае: «В лиловой полосе возникла фигура во фраке: яйцевидная голова с прилизанными рыжеватыми волосами, руки прижаты к крахмальной груди, на пальцах — перстни. Не то пропел, не то проговорил: «Замело тебя снегом, Россия…» Неясно, как он этого достиг, но он — плакал. По напудренным лиловым (из-за прожектора) щекам катились слезы…»

В 30-х годах Утесов утверждал, что Вертинский мог нравиться только людям с извращенным вкусом. «Такие слушатели ничем не отличаются от гурманов, которым нравится вонючая дичь».

Фаина Раневская назвала его песенки гениальной безвкусицей. Борис Пастернак вытолкал из своей комнаты взашей, едва актер исполнил несколько строк. Потом, правда, Борис Леонидович вновь пригласил Вертинского к себе в Переделкино, чтоб показать Ахматовой.

К фильму «Место встречи изменить нельзя» В. Высоцкий написал песню «Баллада о детстве», но она там так и не прозвучала. Есть эпизод, где Жеглов садится за рояль и напевает из Вертинского: «А может быть, в притонах Сан-Франциско лиловый негр вам подавал манто».

Во время гастролей Вертинского по Америке журналист спросил его:

— Знаете, каждый русский, приезжающий сюда, невольно вспоминает вашу песню «В притонах Сан-Франциско…»

— Да, — рассмеялся А.Н. — думал ли я, когда писал эту песню, что через много лет сам попаду сюда. Держу пари, что никаких «лиловых негров» тут нет…

Москва, 25 октября 1917 года. После бенефиса, в первом часу ночи, Вертинский возвращался домой на трех извозчиках. С собой вез цветы: ландыши, гиацинты, розы, сирень в горшках. На Страстной услышали стрельбу. Извозчики сказали: «Слезай, барин. Дальше не поедем». Пошел пешком. Цветы велел снести к памятнику Пушкину.

Вскоре будет написана одна из самых пронзительных песен «Юнкера» (она еще известна под названием «Мальчики» и «То, что я должен сказать»).

Утомленные зрители молча
    кутались в шубы,
И какая-то женщина с
   искаженным лицом
Целовала покойника в
   посиневшие губы
И швырнула в священника
   обручальным кольцом.

Существует несколько версий создания этой песни. Писатель К. Паустовский, знавший Вертинского по учебе в киевской гимназии, утверждает: «Он пел о юнкерах, убитых под Киевом, о юношах, посланных на верную смерть против опасной банды».

Врангелевцы шли в бой с этой песней, они были уверены, что она посвящена юнкерам, расстрелянным большевиками в Москве.

Белый генерал Слащев (прототип булгаковского Хлудова из «Бега») ночью, в Одессе, послал своих ординарцев отыскать Вертинского.

Певца доставили в какой-то вагон. Генерал обратился к своей боевой подруге, прекрасной и ужасной Лиде, два раза спасшей ему жизнь: «Уговори его спеть «Юнкеров» — ты же его любишь». Вертинский спел. Слащев проговорил: «Да. Кому и зачем это нужно?»

В мемуарах артист пишет, что встретил Слащева в Турции. Позже генерал вернулся в Россию, сотрудничал с Красной армией, а убит был в Киеве на улице. Прохожий узнал в генерале убийцу своего сына.

В 1943 году певец вернулся в СССР. Помню, как мой отец рассказывал о выступлении Вертинского в Баку перед матросами в 50-х годах: «Высокий, во фраке, лысый, с напудренным лицом, пел сильно грассируя, выглядел смертельно уставшим и старым. Все удивились, когда узнали, что «птица» из кинофильма «Садко» — это его жена».

Умер певец весной 1957 года от сердечного приступа в гостинице во время гастролей. Тело доставили из Ленинграда в Москву на самолете, гроб выставили в театре эстрады на площади Маяковского. Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Провожавший его Ю. Олеша вспоминал: «Кое-где на мертвом лежали цветы, например, белая молодая роза со стрельчатыми, еще не вошедшими в возраст лепестками».

Он первым когда-то исполнил песню на стихи И. Северянина:

Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб.