Госстат в помощь

В информационных средствах звучали призывы к населению о помощи и всяческом содействии в проведении сельскохозяйственной переписи. Счетоводы ходили по угодьям и владениям, фиксировали кусты, грядки, насаждения, домашних животных, людей — если таковых обнаружат.

Еще Блок заметил, что мы любим «жар холодных числ». Статистика для государственных мужей — дело наипервейшее. Им же необходимо знать, сколько народу осчастливить. А поэтому нужно все сосчитать. Самое главное, ответственное (а потому и продолжительное) счетоводческое мероприятие страны — перепись населения. От этих цифр пляшут, как от печки.

Некоторые данные составляются просто так, для любопытства, на всякий случай.

К примеру, в Ржевском районе в 1930 году по материалам демографической переписи 1926 года попробовали определить национальный состав сельского населения. В графе «иностранные подданные» — прочерк. И вообще получилось скучно, скученно и однородно: финнов, поляков, евреев — ни одного; русских — 99,88%; в графе «прочие» указаны 0,12%. И в примечательной оправдательной оговорке сказано: «Национальный состав сельского населения возможно установить только в процентах».

С городской национальностью веселее: русских — 30957 человек, белорусов — 283, украинцев — 169, латышей — 164, эстонцев — 23. «Прочих», куда, может быть, вошли и лица кавказской национальности, — всего 35 человек; евреев — 780.

Социальный состав населения, напротив, интересней и разнообразней как раз в деревне. Возложенная в феврале 1930 года на органы ОГПУ организация раскулачивания до нашего района еще не дошла: массовый выход крестьян из колхозов, о чем свидетельствует бесстрастная общесоюзная статистика («В колхозах остался всего 21% крестьянских хозяйств к марту — июню 1930 года»), в наших краях, видимо, состоялся. А посему социальная картина на селе такова: кулаков — 234, зажиточных — 782, колхозников — 3468, батраков — 827, середняков — 49038, бедняков — 22968, лишенцев — 579 (написано поверх зачеркнутого числа 2430. Возможно, к моменту окончательного уточнения статистических данных кто был ничем, тот стал всем). Дополнение: «Кустари (1846) вошли в общую разслойку деревни». Под заголовком «Карательная политика» — сухой абзац: «За отчетный год случаев привлечения к ответственности на учете нет, так как эта работа передана судебноследственным органам».

Вернемся в город, заглянем на Ржевскую биржу труда образца 1930 года. 1 октября зафиксировано 404 человека, к 25 октября этого же года — всего 189. Стремительное сокращение безымянный летописец объясняет следующим образом: «Перерегистрация производилась в таком порядке: были разосланы повестки с указанием срока. Кто не явился, снимается с учета. Оказалось, что безработные совершенно не нуждаются в работе, а состоят для того, чтобы получать пособие».

И отшили дармоедов, портящих статистику. «В настоящее время все лица, имеющие, согласно их документов, квалификацию, будут посланы в предприятия и учреждения на экспертизу, после чего будут направляться на работу, согласно запросов. В случае отказа от таковой, они снимаются с учета совсем».

Вот так — а то взяли моду отказываться от предложения «итти на другия работы» все эти акушерки, медики, телефонистки, счетные работницы. И причину называют смехотворную: мол, не можем поехать в отъезд из-за семейного положения. А сами вовсе и «не нуждаются в работе, так как находятся на иждивении мужей и отцов».

С текучестью кадров статистика тоже помогла наладить положение. «Текучесть объясняется главным образом приливом крестьянской рабсилы, не работавшей прежде на предприятиях, а имеющей еще с деревней связь». Профсоюзы с этим контингентом работать пока не научились, «массововоспитательная работа не проводилась, а поэтому на сегодняшний день еще остались крестьянские настроения, выражающиеся в рвачестве и невнимательном отношении к производству».

Статистика помогла обратить внимание начальства и на такой пустяк, как заработная плата — как на одну из причин текучести. Рвачество и крестьянские настроения — это само собой. Но есть еще вот какая закавыка. На фабрику РАЛФ с фабрики «Туркшелк» перешли работать вовсе не крестьяне. Оказалось, что на «ральфе» за ту же работу платят больше. И несмотря на то, что на «Туркшелке» почище и воспитательная работа выше на порядок, специалисты удрали.

То же и в колхозах: платят на щеподралке больше, чем на мельнице, — жди текучести. Мы не знаем, как устранили эти недостатки в 30-х годах, но по накопленному опыту 70 — 80-х можем догадаться, что вряд ли на «Туркшелке» стали платить больше, скорее на РАЛФе — меньше.

Впрочем, в 30-х придумана такая мера-уловка: «Злостные летуны берутся на особый учет. В течение 6 месяцев они не посылаются на предприятия, пусть эти лица имеют квалификацию. В течение этого срока они посылаются на разные работы и неисправленные совершенно снимаются с учета. Ведется разъяснительная работа путем индивидуальных бесед, а также полностью применяется постановление ЦК ВКП(б), ВЦСПС и Наркомтруда по борьбе с текучестью».

Редакция благодарит работников городского архива за предоставленный материал.