Наших бьют! Наезд на святыню

Закончилась конференция, посвященная 130-летию нашего земляка, «красного графа», автора мемуаров «50 лет в строю» А. Игнатьева. Приняты меры по увековечению памяти, окреп патриотизм подрастающих. Перефразируя поэта, «в патриотизм из книжки верят средне». У нас решили не ограничиваться изучением в школах его мемуаров, а действовать монументально и мемориально: аллея памяти, школьный класс имени генерал-лейтенанта, мемориальная плита и прочее.

И надо бы побыстрее, потому что еще два года назад в иркутскую мэрию обратился местный заслуженный работник культуры с просьбой увековечить нашего земляка у них там: «Не все иркутяне знают, что Алексей Алексеевич Игнатьев — бывший воспитанник иркутской классической гимназии». Два года не срок, и не факт, что где-то за тыщи верст от ржевских родовых владений кто-то не увековечит графа вперед нас.

Мы, например, сколько обращались на самые верха с просьбой о присвоении Ржеву почетного звания? На конференции снова заявлено: еще раз настоятельно попросить присвоить, наконец. И не просто — а в числе первых. И граф — тому порукой.

Словом, мероприятие добавило воодушевления и гордости. Скорее из любопытства, чем за каким-либо подтверждением, вплетаюсь в «паутину» по А. Игнатьеву. В Интернет-форуме фалеристов (коллекционеров наград) обмен мнениями по поводу орденов на фотографии А. Игнатьева.

— Жетон кавалергардский! Блеск. Прекрасное фото с интересным персонажем.

— Его сиятельство одет в форму Генерального штаба… Пятьдесят лет в строю и ни одного дня в бою!

— А как же русско-японская, «Владимир» и «Станислав» с мечами?

— Да уж, графу никак нельзя отказать в политической гибкости. Как он крыл в мемуарах царскую Россию и восхищался мастями коней на параде при Сталине! Впрочем, господь ему судья.

— Последний орден у него перед войной — «Анна» — получен в 1908-м. В полковники произведен 6 декабря 1911 года Агентом во Франции стал 10 марта 1912 года Так что — фото после декабря 1911-го. А по ордену Почетного Легиона в нашем родном РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив) — только краткая записка о службе.

А. Игнатьев с супругой Т. Трухановой

Но это так — мелкие колкости точащих лясы. Поколебать, а уж тем паче потрясти основы патриотического настроя им слабо. Другое дело — статья в журнале «Родина». В желтизне издание не заподозришь — глянцевый, но не гламурный. Учредитель серьезный: правительство РФ, администрация президента РФ. В редколлегии — сплошь академики и доктора исторических наук.

В третьем номере за 2007 год в статье кандидата наук А. Ганина «Любимые женщины братьев Игнатьевых. Во что они обошлись России?» читаем: «Среди материалов фонда главного управления Генерального штаба РГВИА… удалось обнаружить дело, почти полностью посвященное расследованию деятельности русского военного агента во Франции (1912 — 1918) Генерального штаба генерал-майора графа Алексея Алексеевича Игнатьева — будущего автора широко известной книги воспоминаний «50 лет в строю». Уже после этого удалось выяснить ценнейшие материалы, проливающие свет на предательскую по сути деятельность Игнатьева в условиях войны (первой мировой — А.Н.)».

Вот те на! Обухом по голове. Ледяной душ. Перечитаем еще раз. «Удалось обнаружить». Только что удалось? И напечатать в канун 130-летия? Добрый же вы, батенька! «Ценнейшие материалы». Это о предательстве-то? «Хоть бы вздохнул — ведь все же люди — братья».

Подзаголовки убийственные: «Как растратить 80 миллионов», «Способы обогащения», «Оборотни в погонах».

Любопытно все же, какую цель преследовал А. Ганин, публикуя эту статью в дни юбилея? Поиск истины? Или им «правил азарт противоречья», как мудро сказал один замечательный ржевский поэт? А может, просто совпало, и кандидат защищал докторскую как раз в эти дни, когда ржевитяне встали на юбилейную патриотическую вахту?

Он ведь и о ржевско-чертолинских владениях Игнатьевых ни словом не обмолвился. Упомянул родовой майорат — имение Ольгово Московской губернии, и то в том плане, что там на 1916 год 50 тысяч рублей убытка. А годовой доход графа как агента (плюс премиальные, минус налоги) — всего-то 6900 рублей. То есть, на что Алексей Алексеевич шиковал и любовницу содержал?

Но по порядку. Автор, в начале статьи заявивший, что найденные им документы «пролили свет на предательскую по сути деятельность Игнатьева», позже чуть сбавляет агрессию: «Я не претендую ни на сенсацию, ни на окончательный приговор Игнатьевым, а лишь пытаюсь разобраться в том, что творилось в 1915 — 1917 годах в русской военной миссии во Франции».

Как говорят дипломаты, ни фига себе паритет?! Он предатель, но приговор не окончательный. Итак, во что же наш земляк — по мнению кандидата — влип?

Н. Труханова

Шестнадцатого октября 1917 года, за девять дней до известных петроградских событий, подполковник А. Панчулидзев, штаб-офицер для поручений при русском военном агенте в Париже, написал рапорт на имя своего шефа, в котором обвинил вышеупомянутого агента (А. Игнатьева) в грандиозных злоупотреблениях по семи пунктам и двум подпунктам. Основательно обвинил. Накипело, видать.

Справка. Панчулидзев — дворянин Пензенской губернии, окончил (как и Игнатьев) Пажеский корпус; участвовал в Первой мировой с начала боевых действий, награжден геориевским оружием. После ранения на Восточном фронте направлен во Францию, где стал помощником военного агента. Ну и насмотрелся! После октября остался во Франции, стал священником, умер в 1964 году.

В рапорте А. Игнатьев обвиняется: в пренебрежительном отношении к русской армии, во лжи, закулисных интригах, доносах, клевете. И — самое тяжкое обвинение — растрате казенных денег в особо крупных размерах.

Наскоки на нашего графа со стороны эмигрантских кругов понятны: продался большевикам, не позволил белому движению использовать денежные средства, жил в Париже достаточно расточительно. Французскую разведку тоже можно понять (и не обязательно верить): у них работа такая — рыться в белье, следить за агентами. «По показаниям французского офицера, Игнатьев приобрел для одной артистки ожерелье стоимостью 300 тысяч франков».«По агентурным донесениям французской разведки, завербовавшей служанку Игнатьева, граф, вследствие своих расходов на танцовщицу Труханову, в одно прекрасное время оказался в очень затруднительном материальном положении. В присутствии служанки составлялись фальшивые документы на крупные суммы». «По данным французской военной разведки, бухгалтер Игнатьева был абсолютным ничтожеством, человеком с довольно темным прошлым».

Личность человека, отвечавшего у Игнатьева за финансы, весьма заинтересовала нашего историка. Он приводит документ, называет архив; фонд — такой-то, опись, лист — не поверить трудно. «Ильинский всецело был креатурой Игнатьева, возвысившего его из низов… Свою карьеру он начал в качестве кухонного мужика у секретаря русского посольства, затем работал писцом у Игнатьева, после чего возглавил счетный отдел. Не будучи профессиональным бухгалтером, он вел у Игнатьева финансовую отчетность по огромным суммам. Весьма вероятно, русскому агенту требовался как раз такой человек — безропотный исполнитель, который не задавал лишних вопросов и в случае провала мог стать крайним».

Проверил исследователь и деятельность брата Игнатьева, Павла Алексеевича, начальника русской контрразведки во Франции. И ничего утешительного читателям не сообщил. Имел в Париже любовницу, получал за одну и ту же информацию деньги от Генерального штаба, Ставки и фронтовых штабов, хотя с мая по август 1917 года были признаны лишь 11,7 % донесений. Фабриковал дела по обвинению в шпионаже всех лиц, неугодных старшему брату.

Например. Полковник артиллерии Ф. Колонтаев передает А. Игнатьеву заказ на поставку дистанционных трубок по шесть франков за штуку. Заказ отклонен. Колонтаев отправлен на фронт. Граф Игнатьев делает заказ по 12 франков за штуку.

Был устранен и автор рапорта Панчулидзев, тогда еще вовсе не эмигрант, а русский офицер, возмутившийся происходящим. И не только он, но все офицеры и чиновники, пытавшиеся бороться с Игнатьевыми, а их было немало, хотя в мемуарах Алексей Алексеевич упомянул лишь двоих. Об одном так: «Оказался по отношению ко мне — вероятно, из зависти — большим врагом».

А может, они ему и правда завидовали? Граф сумел завоевать сердце знаменитой во Франции балерины, для которой сам Морис Равель поставил одноактный балет. Ее, дягилевскую красавицу, считают первой русской манекенщицей. Она, дочь русского актера и француженки, внучка цыгана, переводчица, автор мемуаров — «прелестных, полных мужского ума и обаятельной женственности», — всем поклонникам, которых не счесть, предпочла графа А. Игнатьева, к тому же уже женатого.

И черт с ними, артиллерийскими трубками, Русско-азиатскими банками, следственными комиссиями, с женой, родней…. «Все отдам за такую Отчизну», — шептал панночке сын Тараса Бульбы Андрий…

Дознание по делу Игнатьевых началось 25 октября (7 ноября) 1917 года днем в Петрограде. А ночью бабахнула «Аврора». Следствие пришлось отложить. Председатель сокрушался: «В русской миссии во Франции… есть люди, для которых большевистский переворот был сущим подарком».

В заключение автор статьи в журнале «Родина», № 3, 2007 год, подытожил: «Похоже, что ложными эти обвинения отнюдь не были. Оставшиеся средства граф Игнатьев в 1925 году передал СССР…»