Сто лет убийству Распутина

Предыдущая часть

Известно, что родители Николая были против женитьбы своего царственного отпрыска. Тут все как у людей, лишь уточним: предки нашего наследника были против его женитьбы именно на Алисе Гессен-Дармштадтской (имя царицы в девичестве). Не сказать, что она им не приглянулась, просто в ту пору русскому двору выгоднее было породниться с французами. И посему заслали сватов на Парижский двор к принцессе Елене Орлеанской. Ничего личного — просто блюли государственную выгоду.

У родителей европейских дочерей на выданье тоже особо не забалуешь. Принцесса Орлеанская была влюблена во внука королевы Виктории Альберта Виктора. Но батюшка Елены граф Орлеанский взбрыкнул: не позволю менять католическую веру на басурманскую англиканскую. Кругом совпадения: наша Аликс — внучка той же королевы Виктории. Не светило Николаю жениться на Елене, даже если б он того пожелал. Граф воспрепятствовал бы из тех же религиозных мотивов. А мы не очень-то и хотели.

Ники к тому времени прочно втрескался в Аликс, и чихал он на ваши трюфеля.

У Елены Орлеанской, в свою очередь, ничего не вышло и с итальянским престолонаследником. В конечном счете, католический бог отвел ее от напастей — Елена пережила всех троих женихов.

Наш царь с царицей вырастили дочерей, и вот одну из них, великую княгиню Ольгу Николаевну, приметила другая княгиня, тоже великая, Мария Павловна — жена Владимира, третьего сына Александра II. Она пожелала просватать царскую дочь Ольгу за своего сына Бориса. И пришел черед Александры Федоровны покапризничать: «Мысль о Борисе слишком несимпатична, и я уверена, что наша дочь никогда бы не согласилась за него выйти замуж, и я прекрасно ее поняла бы».

Это из письма императрицы к Николаю II. Переписку опубликовали в Берлине в 1922 году. Детективная история. Письма, дневники Николая II и его семьи в советских газетах стали печатать в августе 1918 года. Царская семья была расстреляна в июле. К разборке ящика с письмами, обнаруженного в Ипатьевском подвале, привлекли историков, журналистов, юристов, архивистов. Сколотили специальную комиссию, подключили социалистическую академию общественных наук. Документы новоромановского архива копировали и переводили на русский. Через три года обнаруживается, что некоторые документы уплыли за рубеж. Провели расследование, вычислили виновника утечки, одного профессора. И просто уволили его. Это в двадцать-то первом году, в разгар террора! 

Берлинский издатель пишет в предисловии: «Письма даны и в оригинальном английском тексте, и в переводе, исполненном В. Набоковым (отец автора «Лолиты»). Опубликованные письма представляют собою исторический материал первостепенной важности. Они бросают яркий свет на ту роль, которую сыграла Александра Федоровна в бессознательной подготовке крушения монархии в России». Что есть, то есть, ни дать ни взять. Свет бросают ослепительный. 

Советские издатели не отстают, тоже выпускают три тома переписки плюс телеграммы. В предисловии советского издания уточняется, что зарубежные публикации «изобилуют массой искажений, пропусков и дефектов».

Современные исследователи до сих пор не убеждены, что письма подлинные и без вставок, но ссылаются на них постоянно, когда говорят о влиянии на безвольного Николая II императрицы и Распутина. 

А ведь еще советские историки предупреждали, что нужно отказаться от расхожих штампов. Профессор Иоффе писал: «Версии, согласно которым Николай II будто бы находился под безраздельным диктатом Распутина и еще более жены Александры Федоровны, ничем не обоснованы». Это не тот Иоффе, про которого Высоцкий поет, будто он доказал, чем можно заменить коньяк и кофе. Этот доказал, что Ленин не планировал Колчака расстреливать. 

И Распутин, и императрица советы царю давали — не без этого. Но давайте, предлагают исследователи, проследим, как их слушался (вернее, не слушался) Николай II. И выяснили, что Григорий Ефимович вовсе не при делах: «В 1914—15 годах старец просил императора не ездить во Львов и Перемышль во время войны (не исполнено); запретить купцам повышать цены во время войны (не исполнено); повременить с призывом ратников 2-го разряда (отложено не на год, а на три месяца); немедленно провести всероссийский крестный ход (сведений о проведении нет); отсрочить сессию Думы летом 1915 года (не исполнено); не призывать сына, определить его на тыловую должность (не исполнено). Легко заметить, что советы Г. Распутина были наивны и касались малозначительных областей. При этом  в 1914 — 15 годах Николай II эти рекомендации вообще не исполнял. Император не сделал ничего, чтобы спасти сына Г. Распутина от призыва или хотя бы определить на тыловую должность (о каком влиянии после этого можно говорить?). С рекомендациями Александры Федоровны дело обстояло сложней. В 1915 году она все чаще стала давать мужу советы политического плана».

Продолжение следует